Уверенность, с которой он это произнес, потрясла Иззи. До сих пор вечер был просто сказочным. Надо же ей было его испортить своим дурацким вопросом. Но назад дороги уже нет. Ей следует довести начатое до конца.
Она отдернула свою руку:
— Все это очень интересно, Джо. Но как насчет любви? Как насчет тех случаев, когда две половинки находят друг друга и живут в любви и согласии, пока смерть не разлучит их?
— Неужели ты все еще веришь в эти романтические сказки? — усмехнулся Джо.
— Да, верю. У моих родителей было именно так, — ответила Иззи, чувствуя, что начинает закипать. — Они обожали друг друга. Мама до сих пор с нежностью говорит о папе, хотя он умер двадцать один год назад.
— Случай твоих родителей скорее исключение, чем правило, — мрачно бросил он.
В его тоне она услышала горечь и сожаление, и ее гнев сразу улетучился.
— Что заставляет тебя думать, что твои родители правило, а не исключение?
Джо напрягся, и она поняла, что попала в точку. Ее догадка подтвердилась. Джо скептически относился к браку из-за неудачного опыта своих родителей.
Хотя Гамильтоны развелись за три года до того, как Иззи и ее мать поселились в Холле, их скандальный разрыв еще много лет служил главной темой для сплетен в Гамильтон-Кросс.
Клаудия Лоренцо, итальянская кинодива, и Чарльз Гамильтон, английский герцог, красавец, известный своими любовными похождениями, много лет выясняли отношения на глазах общественности, прежде чем Клаудия навсегда уехала в Италию, забрав с собой их девятилетнего сына. Жестокая борьба за право опеки над ребенком постоянно обсуждалась на страницах английской и итальянской прессы. Иззи никогда не понимала, почему герцог, который так грубо обращался с Джо во время его летних визитов, боролся за сына в суде.
В подростковом возрасте Иззи романтизировала непростые отношения Джо с отцом. Считала его одиноким бунтарем, которому не хватало любви. Кем-то вроде Хитклифа из «Грозового перевала».
Сейчас она понимала, что в детстве его жизнь была настоящим кошмаром, и это послужило причиной его негативного отношения к обязательствам.
— Твои родители были эгоистами. Они не любили друг друга, — сказала Иззи и мысленно добавила: «И тебя». — Но это не означает, что ты до конца жизни должен быть один.
Раздраженно застонав, он швырнул на стол салфетку:
— Смени пластинку, Иззи. Ты не знаешь, о чем говоришь.
Она надеялась получить вовсе не такой ответ, но так легко сдаваться не собиралась.
— Я знаю достаточно, — возразила она. — Мы с матерью слышали, как твой отец на тебя кричал, как унижал тебя. Я видела, как сильно это тебя расстраивало, — продолжила она, несмотря на мрачное выражение его лица. — В тот вечер, когда я нашла тебя в саду, я знала, что вы с ним серьезно повздорили. Ты выглядел таким расстроенным. Таким…
