Неутомимый Морошкин | страница 13
Миля живёт под крышкой в лакированном ящике. Наверное, он довольно бодро шагает по клавишам, пока не доходит до заколдованного места. Тут ему и крышка. Падает он на этом месте постоянно и дальше уже не шагает. А если и шагает, то не сразу.
Когда Боря заканчивает свои музыкальные занятия, он говорит Морошкину:
— Хочешь на табуретке покрутиться?
— Нет, — говорит Морошкин.
В табуретке ничего интересного он не видит. От табуретки никакие мысли ему в голову не идут. Зато от Мили идут.
— А покажи, что там, в ящике, — просит Морошкин. Он надеется увидеть Милю.
Боря поднимает крышку, Морошкин влезает на табуретку и заглядывает в ящик. У него даже голова закружилась от того, что он там увидел. Целый город из струн и молоточков. Где уж найти Милю в таком городе!
— Нажми-ка на клавишу, — просит Морошкин.
— Что за дети пошли! — говорит Борина мама. — Один всё на табуретке крутился, другой в пианино полез. Как тебе не стыдно, мальчик! А ты, Боря, что смотришь? Тебе лишь бы не заниматься. Нет, мальчик, если ты приходишь, чтобы всюду заглядывать, то лучше сиди у себя дома.
Морошкин уходит, а Боря смотрит ему вслед вспотевшими от печали очками. Морошкин спускается по лестнице и слышит: ми-ля, ми-ля!
Глава восьмая, и единственная, где появляются ликизмены
Папа держал в руках круглую машинку с длинным носом. Машинка упиралась носом в стенку, нос начинал быстро-быстро крутиться, в стене появлялась дырка. В дырку папа забивал гвоздь. Он хотел повесить в передней зеркало.
— Ещё пять минут твоих упражнений — и мы провалимся вниз, — весело сказала мама.
— Не надо, — сказал Морошкин. Он представил, как они с папой проваливаются вниз и падают к Боре на пианино.
— Надо, — сказал папа. — Мама красивая и должна смотреться в зеркало.
Мама на кухне засмеялась и сказала папе:
— Не подлизывайся, мотоцикл я тебе всё равно не куплю.
— Папа, — шёпотом позвал Морошкин. — Сделай мне табуретку.
— Какую табуретку? — спросил папа.
— Крутящуюся. Чтобы она крутилась, понимаешь?
— Зачем? — удивился папа. — Когда ты вырастешь, ты будешь крутиться без табуретки. Вот у меня: стройка, дружина и народный театр.
— Это не мне надо крутиться, — сказал Морошкин. — У меня есть друг, у него есть пианино, у пианино нет табуретки, то есть у меня нет пианино, а у пианино нет друга, вернее, у меня нет друга…
Тут Морошкин запутался вконец и замолчал. Папа перестал ломать стену и уставился на Морошкина.
— Ну-ну, давай дальше…
— Ты собираешься на репетицию или нет? — спросила мама. — Что вы там шепчетесь?
