– Чтобы Луизу взяли в какую‑нибудь приличную школу, придется основательно заняться дикцией, – посетовал Эдвард. – У нее такой ужасающий местный выговор.
– Если вы позволите мне продолжить…
Королева поиграла серьгой, потом потрогала брошь. И наконец объявила:
– После долгих размышлений я решила отречься.
– Вот черт, – сказала Камилла.
– Но, мама, люди захотят, чтобы ты была королевой, – возразил Чарльз.
– Чарльз, мне восемьдесят лет, и я просто не смогу вынести… – Королева осеклась.
– Нового сезона в сраном королевском варьете? – подсказала Анна.
Послышался смех. Оглянувшись на Чарльза, Камилла увидела, что принцу не до веселья. С его лица сбежал обычный румянец, побледневший принц выглядел испуганным. Камилла бросила сигарету в раковину и двинулась к мужу, перешагивая через ноги и собак.
– Ох, дорогая… – пробормотал Чарльз, когда Камилла села рядом.
Она понимала, что у принца на душе. Они часто беседовали о том, что однажды Чарльз станет королем. И это все были безрадостные разговоры.
– А как отрекаются, Лиз? – полюбопытствовал Спигги. – Там есть какая, ну, типа, церемония? Или только бумажку подписать – и вся фигня?
– Поскольку при нынешнем режиме я обычный гражданин, – сказала королева, – я могу сделать, как мне, черт меня возьми, заблагорассудится.
– Ого, ма! – удивился Эндрю. – Следи за языком, а то, гляди, так начнешь гулять и травку покуривать.
– Я с тобой, ма! – объявила Анна. – Я, блин, не просилась рождаться принцессой, и меня не тянет снова идти открывать больницы и долбаные мосты. Пусть какая‑нибудь другая дуреха елозит в реверансах и машет букетом. Дайте нам клочок земли и несколько лошадок, нам со Спигги хватит.
Спигги выкрикнул с другого конца комнаты:
– В болезни и в здравии, в богатстве и в бедности, а, Энни?
Королева обратила взгляд на принца Уэльского:
– Что ты думаешь, Чарльз?
Чарльз стиснул руку Камиллы.
– Будет ли Камилла моей королевой? – спросил он.
– Нет, – ответила королева. – Камилла будет принцесса – консорт.
Чарльз вспомнил утро, когда он узнал, что однажды станет королем. Няня объясняла ему, что он никогда и ни при каких обстоятельствах не должен выходить из детской, не убедившись, что туфли начищены, чулки подтянуты до колена, штанишки отглажены, лицо и руки чисто вымыты, а волосы расчесаны и ровно уложены. Что ему всегда и всюду положено проявлять вежливость, руки держать за спиной, не кричать, громко не смеяться – и все потому, что однажды он станет правителем для миллионов людей. Тем вечером Чарльз горько плакал в своей детской кроватке, понимая, что не годится в короли Англии и Содружества: он не умен и не хорош. Чарли знал, что он обычный мальчик.
