Перейра доел омлет, подозвал официанта и заказал еще лимонаду. Меня поражает ваше безрассудство, сказал он, отдаете ли вы себе отчет, о чем вы меня просите и чем это может кончиться для меня? Но ему нужна только комната, сказал Монтейру Росси, какой-нибудь пансион, где не очень смотрят на документы, вы наверняка знаете что-нибудь в этом роде, с вашими-то связями. С моими-то связями, подумал Перейра. Но из всех, с кем он был связан, он не знал никого, знал отца Антониу, но не мог обременять его подобными просьбами, знал своего друга Сильву, но тот жил в Коимбре, и на него вообще нельзя было полагаться, знал консьержку с улицы Родригу да Фонсека, которая, скорее всего, была осведомительницей. И вдруг он вспомнил про один такой пансион здесь, в Грасе, чуть в гору от Собора, место тайных свиданий влюбленных парочек, там никогда не спрашивали никаких документов. Перейра знал этот крошечный пансион, потому что как-то раз его друг Сильва попросил забронировать для него номер в какой-нибудь заштатной гостинице: ему надо бы провести ночь с одной лисабонской дамой, а та страшно боялась огласки и скандала. Тогда он сказал: Я займусь этим завтра с утра, только не вздумайте вести своего кузена ко мне в редакцию, там эта консьержка, приводите его завтра в одиннадцать утра ко мне домой, адрес я вам скажу, но никаких предварительных звонков, прошу вас, постарайтесь прийти вместе, так, наверное, будет лучше.
Почему Перейра сказал это? Потому, что ему стало жалко Монтейру Росси? Потому, что он был в санатории и его удручил разговор с его другом Сильвой? Потому, что в поезде он встретил сеньору Дельгадо и она сказала ему, что надо что-то сделать в конце концов? Этого Перейра не знает, утверждает он. Он знает только, что понимал, в какой беде оказался, и что ему обязательно нужно поговорить с кем-нибудь. Но никого, с кем можно было бы поговорить, на примете не было, и тогда он решил, что поговорит с портретом жены, когда вернется домой. Так он и сделал.
Ровно в одиннадцать утра, утверждает Перейра, в квартиру позвонили. Перейра уже позавтракал, он встал рано, и в столовой на обеденном столе стоял кувшин приготовленного им лимонада с кубиками льда. Сначала вошел Монтейру Росси с таинственным видом и пробормотал «здравствуйте». Перейра закрыл за ним дверь, слегка раздосадованный, и спросил, а где же его двоюродный брат. Он здесь, ответил Монтейру Росси, но не хочет заходить прямо с улицы и послал меня вперед посмотреть. Посмотреть что? — спросил Перейра раздраженно, вы что, играете в казаков-разбойников или решили, что здесь вас поджидает полиция? О нет, конечно, доктор Перейра, стал оправдываться Монтейру Росси, просто брат очень осторожен, понимаете, его ситуация не из простых, он здесь с довольно деликатным поручением, у него аргентинский паспорт, и совершенно негде приткнуться. Это вы мне уже говорили вчера, оборвал его Перейра, так что зовите его, пожалуйста, сюда, и хватит глупостей. Монтейру Росси открыл дверь и сделал знак, показывая, что можно входить. Бруно, иди, сказал он по-итальянски, все в порядке. Вошел человечек, худой и низкорослый. У него были коротко стриженные волосы ежиком, и светлые усы, одет в синий пиджак. Доктор Перейра, сказал Монтейру Росси, познакомьтесь, мой двоюродный брат Бруно Росси, но по паспорту он Бруно Лугонес, так что и вам лучше называть его Лугонесом. На каком языке мы будем говорить? — спросил Перейра, ваш брат говорит по-португальски? Нет, сказал Монтейру Росси, но он знает испанский.
