* * *
Торкнуло под бок. Я проснулся, поднес часы к глазам – два ночи. Скоро рассвет, выхода нет... Впрочем, еще не скоро, в Каратае часы не переводят, светать начнет после пяти. Работать, что ли, пора? Три часа на сон – и это все? Стеная и ругаясь грязными словами, я выбрался из постели. Анюта не проснулась – после такого количества виски ее и батарея гаубиц не разбудит. Мне бы такую жизнь. В принципе, мы могли быстренько провернуть операцию, сдать задержанного под опись и еще немного поспать. Эту нехитрую мысль я и пытался донести до сонных коллег, когда с чашкой кофе забрался в машину и активировал коммуникатор.
– Как на работу? – испугался Шафранов. – Ты на часы когда последний раз глядел?
– Боже, они возвращаются... – стонал, не приходя в сознание, Топорков. – Они знают, что я сделал прошлым летом... Боже, как же тяжела и неказиста...
– Ты точно сумасшедший и не лечишься! – рычал Корович. – Откуда такое рвение? Перед начальством гнешься?.. Да встаю я уже, встаю, уже пятки скипидаром смазываю...
– Андреич, я, конечно, человек исполнительный, – мямлил, выбираясь из грез, Хижняк, – но ты уверен, что надо делать то, чего не надо?
– Живо все на выход! – ревел я. – Подъеду через десять минут! Чем быстрее сделаем, мужики, тем раньше освободимся! Оружие не забудьте!
Я долетел по гравийной дороге до офицерского общежития быстрее чем за десять минут. Часовые на КПП молча покрутили пальцами у виска. Оперативники, хором ругаясь, забирались в машину. У Коровича был такой вид, словно он всю ночь просидел в бочке с ядохимикатами. Топорков тер глаза и жаловался, что у него пиксели в глазах выгорают и замучила мигрень (спать охота, а работать лень). Хижняк требовал изложить обстоятельства – куда, зачем, какого хрена? Шафранов хриплым голосом напевал на мотив «Прощания славянки»: «Остаюсь на сверхсрочную службу, надоела гражданская жизнь...»
– Излагаю обстоятельства, – скупо поведал я. – По мнению информатора, в Торгучаке отсиживается отпетый злодей, заваливший Гульштерна и Калашкина. Третий дом от леса, хозяин – некий Агрофей Пырьев. Осаждаем, врываемся, прибираем клиента и лицо, оказавшее ему содействие, доставляем в КПЗ и идем досыпать. А утром на свежую голову добываем из клиента признательные показания и выходим на заказчика. Восемь верст езды, восемь обратно. Час работы – зато какое удовольствие!
– Обнадежил, – хмыкнул Хижняк.
– А куда мы их посадим? – перестал напевать практичный Шафранов. – «Воронка» с решетками, чай, нет. В багажник, что ли?
