За последний год загадок только прибавилось. Я сую свой нос куда не просят, нарываюсь на неприятности, а толком ничего не выяснил. Сплетни, слухи, откровенная дезинформация. Кто такие «французы», появляющиеся в Каратае с регулярным постоянством и куда-то пропадающие? Чем занимается Филиппыч при дворе нашего «обоготворенного»? Что входит в компетенцию отдела «Ч» помимо отлова и нейтрализации «леших» и «кикимор»? Что за белыми пятнами усеян весь восток Каратая, а также запад и хороший кусок на юго-западе?
И еще: долго я буду, участвуя в гнусном деле, пытаться остаться чистеньким? Я привыкаю, становлюсь винтиком карательной машины, помогаю местным небожителям удовлетворять их «неестественные потребности». Меня уже не впечатляют концлагеря, тюрьмы, ежедневные смерти. Люди пропадают в России – изрядный их процент всплывает в Каратае (работает отлаженная система вербовки и обмана); им никогда не выбраться, здесь они лягут костьми в буквальном смысле...
Я выкручивался, извивался, тянулся к жизни. Природное упрямство и неплохая физическая подготовка помогали выживать. Бывший следователь Марьяновской военной прокуратуры, впервые я попал в Каратай почти два года назад, гоняясь с группой коллег и военных за беглыми дезертирами. Выжили только мы с Булдыгиным. Последний не оправился – сломался, убыл на край света. Мы прошли по мукам, вырвались. Я попал на крючок к спецслужбам, а также к Благомору, которому импонировала моя манера уходить от неприятностей. Год слонялся по России, кочевал из города в город, стал заядлым подпольщиком. А только собрался делать ноги в другую страну – сразу накрыли. И Анюту за компанию. Я заплатил ей за ночь в гостинице полтораста долларов и до сих пор терзаюсь вопросом: случайно ли она оказалась в тот вечер в баре? Проститутка ли она? Приклеилась как банный лист...
Я смирился – остаток жизни проведу в Каратае. Ладно, не за колючкой и не под палкой конвоира. Но вертолет, на котором нас перевозили, не долетел. Ракета, пущенная из ЗРК «Стрела» рукой сектанта-старовера, – и стальная махина рухнула в болото. Несколько дней мы, теряя людей, прорывались на юг. Нас гнали фанатичные «христиане» кормчего Питирима (общину, кстати, впоследствии разбомбили, сбросили десант с вертолетов и безжалостно достреливали всех: стариков, женщин, детей), волчьи стаи, зомбированные адепты какого-то «святого» братства. Мы едва не погибли в напичканном злыми духами Айгараче, познакомились с гномами-каннибалами (явление, надо признаться, малосимпатичное), спасли от гибели Благомора, убегающего от заговорщиков... И вот уже год я работаю в оперативном секторе, отлавливая расползшихся по Каратаю заговорщиков, скандалю с Анютой, умиляюсь терпению Степана, который у меня и садовник, и «дворецкий», и мальчик для битья, и человек, принципиально не понимающий, чем беспорядок в доме отличается от порядка...
