Вот и сейчас у исписанной и разрисованной стены наблюдается целое трио. Девица в длинном красном платье, стянутом поясом из медных блях, и два парня. Этим на стильный прикид уже не хватило, они в обычынх джинсах и майках, зато вооружены скрипкой и флейтой. Девица самозабвенно тянет:
Двенадцатого, в пять часов,
Я отодвинула засов.
Светало. Даль была ясна.
В газах как не бывало сна.
Мне путь себе не выбирать.
Мне дело — до свету вставать,
Не задержаться у креста,
Не наклониться у моста,
И ждать, пока свершится срок,
На перекрестке трех дорог.
Об этом песню не споешь:
Рассвет, колодец, окрик, нож,
И занемевшая рука,
И вздох, глубокий, как река.
Теперь моя земная ширь —
Венец, костер и монастырь.
Пути открыты с этих пор —
На рынок, в лес и под топор.
Шел ветер. Даль была светла.
В глазах как не бывало зла.
Когда она замолкает, я выгребаю из кармана всю мелочь, загодя приготовленную для транспорта, и швыряю в футляр от скрипки.
— Спасибо, ребята. Не за то, что пели-играли, а за то, что перестали!
Они супятся от обиды, но молчат — вдруг да в другой раз не подам. А я и впрямь не подам. Не водится за мной такого — швырять деньги уличным музыкантам. Но и хамить им я тоже не имею привычки. Зачем обидела ребятишек, спрашивается? Они деньги зарабатывают в меру своих способностей. Может, меня псевдосредневековый прикид девицы вывел из себя? Или сама песня? Но ведь ничего же общего…ничего…
Пока еду на работу, в голове вертится непонятное слово «таулта». Мне оно ни о чем не говорит. Или говорит, но я забыла, об этом. Надо будет как-нибудь посмотреть в словаре. Если б еще знать, какого языка…
В положенное время и даже чуть раньше я появляюсь в отделе. Витюши нет — в столовке, Славы нет — в «Буй-Туре». За стеллажами — голоса. Один — начальников, другой — Пашкин. И обсуждают они, между прочим, меня.
— Нет, почему же, Сколотова — русская фамилия. Сколоты — скифское племя, от которого, предположительно, произошли славяне. Сколоты — склавины — славяне, такой ряд…
— Это она сама вам сказала?
— Разумеется.
— Скифы, как же! Уж тогда хазары… Ясно, что еврейка. Фамилию-то можно и поменять. А Яков — самое еврейское имя.
— Ага, — говорю я, заходя за стеллажи. — Еврейское. Так же как Иван. Да Марья. А также Петр, Павел и Андрей Первозванный. Ну, ты ведь у нас Библию не читал, ты на своих камланиях хреном моржовым в бубен стучишь, свой-то, небось, оторвали давно? А теперь пошел, сука, отсюда!
Пашка удаляется, не вымолвив ни слова. Он привык действовать заглазно. И слаб он против моего каронинского воспитания. Тут никакое «Капище Сварога» не устоит.
