– Как, моя голубка?
– Удрать в Америку, оставив меня одну с детишками?
– Но я еду всего на несколько дней!
– А если самолет разобьется? А если тебя захватят индейцы?
– Но ведь наша дочь летела на самолете, и он остался цел!
– Тебе не двадцать лет!
Тарчинини даже не пытался понять, каким образом его возраст может повлиять на работу реактивных двигателей, – он слишком страдал. А Джульетта, пользуясь молчанием супруга, все больше распалялась.
– Скажи, ты хоть подумал, что можешь погибнуть, преступник?
– Погибнуть, моя Джульетта? Но я только об этом и думаю!
– И все-таки летишь?
– Честь не позволяет мне отступить.
– А покинуть женщину с пятью детьми она тебе позволяет? Ma que! Ну, что я буду делать, когда стану вдовой? Это тебя не волнует, эгоист? На какие деньги мне растить малышей? Кто их накормит? Я что ж должна побираться или идти на панель?
Несмотря на полное неправдоподобие обоих предположений, супруги по достоинству оценили их драматизм. Мешая упреки со слезами, они прожили несколько на редкость полновесных минут. Исчерпав все разумные доводы, Джульетта перешла к совсем уж несправедливым обвинениям.
– А где гарантия, что ты не уезжаешь с другой женщиной?
Ромео даже рот открыл от удивления. Чего-чего, а этого он никак не ожидал.
– Да ты что, рехнулась, Джульетта? – завопил он.
Но синьора Тарчинини впала в столь великолепную ярость, что ей было не до рассуждений. Ей хотелось во что бы то ни стало найти причины, оправдывающие самое глубокое отчаяние, и она их находила, а найдя, в конце концов верила, невзирая на полную нелепость. Вспомнив картинки из журналов, которые она листала, сидя у парикмахера, Джульетта простонала:
– Там полным-полно блондинок в бикини!
– Ну знаешь, Джульетта, в моем возрасте…
– Ты все еще красавец мужчина, чудовище!
Польщенный комиссар гордо выпрямился – слова жены приятно щекотали его самолюбие.
– Не стану отрицать, я все еще могу произвести кое-какое впечатление, – с напускной скромностью проговорил Ромео.
Синьора горестно икнула, и мужу пришлось заключить ее в объятия, что было не так уж просто, учитывая внушительные размеры матроны.
– …Но зачем далеко искать то, что имел счастье обрести дома? Для меня ты навсегда останешься самой красивой, моя Джульетта…
Теплый, мурлыкающий голос, против очарования которого синьора Тарчинини не смогла устоять тридцать лет назад, покорил ее и на сей раз. Прикрыв глаза, Джульетта уговаривала себя, что, в конце концов, она вполне достойна соперничать со звездами Голливуда. Супруга комиссара обладала таким же богатым воображением, как и ее муж.
