— Дома мне будет лучше.
Оуэн усмехнулся.
— Ты какой-то твердолобый, Милош.
— То же самое сообщил мне мальчишка-доктор, когда сделал снимок.
Милош скривился и потер голову в том месте, где красовалась огромная шишка.
— Он сказал, что стальная балка могла прошибить мне башку, но она выдержала.
Оуэн помрачнел, быстро встал и подошел к окну. Он не хотел, чтобы Милош заметил, как болезненно исказилось его лицо. Отец женщины, которую он любит, мог погибнуть на строительной площадке, принадлежавшей его компании. Вот уже две недели, как Оуэн и Надя проводили вместе каждую ночь. Он сердцем чувствовал, что они становились все ближе и ближе друг к другу, а теперь вот этот случай, чуть не закончившийся трагедией. Когда он увидел распростертого на земле Милоша, то сам чуть не умер. Как потом объяснять Наде, что ее отец погиб, работая в его компании? Непросто было и набраться сил, позвонить Наде из отделения реанимации и сообщить о происшедшем. Она вместе с матерью должна была с минуты на минуту появиться в больнице.
— Эй, хозяин, — позвал Милош. — Расскажи-ка мне еще раз о «скорой помощи».
Оуэн с трудом оторвался от мысли, как Надя ответила на его телефонный звонок. Он несколько раз повторил, что Милош обязательно поправится, однако по ее тону понял, что она не очень-то верит ему. Оуэн вернулся к кровати Милоша и снова присел.
— Сначала они доставили тебя на «скорой помощи» в это отделение, потом надели на шею специальный твердый воротник — бандаж, дали кислородную маску, положили на носилки и поместили в особую камеру, похожую на мешок для картошки.
Милош взорвался смехом.
— Ну и чудная история!
Оуэн тоже улыбнулся. Ох, как будет обсуждать семейство эту историю с Милошем, сколько в ней появится изменений и дополнений. В конце концов все будет выглядеть так, будто Милош разбился вдребезги, а врачи собрали его по кусочкам, сшили, и он стал как новый.
— Если ты пообещаешь вести себя спокойно и выполнять предписания доктора, я расскажу тебе о парне, который поступил в реанимацию вслед за тобой.
— О том самом, что лежал за желтой занавеской и стонал?
— Именно о нем. Я говорил с его женой в то время, когда делали снимок твоей головы.
Глаза Милоша округлились, а лицо побледнело. Он обвел взглядом палату.
— Он что, помер?
— Нет, нет, — засмеялся Оуэн. — Его уже отпустили домой.
Милош был готов задать следующий вопрос, когда дверь со стуком распахнулась и в палату ураганом влетели Надя с матерью да еще в сопровождении двадцати восьми чад и домочадцев семейства Кондратовичей. Юрик же до сих пор находился на строительной площадке. Оуэн уставился на Соню, которая прижимала к себе новорожденную Либерти. Боже мой! Что тут началось!
