Элиссанду переполняло мучительное раскаяние. Безусловно, лорд Вир имеет полное право сердиться. Она использовала его – откровенно говоря, навязала ему этот брак. А маркиз такой добрый и снисходительный. Разве удивительно, что в смутный и тревожный час она ищет в нем защиту и поддержку?
Приподнявшись на локте, она вновь занялась мужем, прокладывая поцелуями дорожку вниз по широкой груди.
Вир остановил Элиссанду, но только затем, чтобы распустить ей волосы, волной упавшие на правое плечо.
– Такие пышные и такие легкие – словно паутинка.
Просияв от комплимента, она наклонила голову к его пупку. Сжав хрупкое плечо, Вир опять остановил ее.
В голове у Элиссанды неожиданно возник вопрос:
– Отчего ты становишься твердым?
Взгляд мужа снова сделался странно напряженным:
– Помимо всего прочего, от твоих поцелуев и оттого, что ты тянешь меня в постель.
– А зачем?
– Возбуждение необходимо для дальнейшего акта.
– И сейчас ты возбужден?
Краткая пауза:
– Да.
– А что представляет собой этот акт?
– Ох, не нужно бы мне, – пробормотал муж, придвигаясь, так что Элиссанда явственно ощутила его возбуждение. – Я сейчас думаю не головой.
– А можно думать чем-то еще? – заинтересовалась она.
Муж тихонько хохотнул, а затем наконец-то коснулся ее. Он и раньше дотрагивался до Элиссанды, но всегда с какой-то целью: чтобы сопроводить к столу или, как недавно, оттолкнуть.
Сейчас он впервые делал это ради самого прикосновения, ради того, чтобы почувствовать ее.
Тетушка Рейчел, перед тем как окончательно слечь, иногда гладила племянницу по голове или по руке – но это было очень давно… До настоящей минуты девушка и не подозревала, сколь отчаянно ей не хватало такой малости, как ласковое касание. Вир неторопливо поглаживал ее лицо, плечи, спину.
Не прекращая ласки, муж поцеловал ее, и Элиссанда утонула в блаженстве. А когда отстранился, заявила:
– Я хочу больше.
– Больше чего?
– Больше тебя.
И тогда он раздел ее полностью, оставив только белые чулки.
Элиссанда должна была сгорать со стыда, представ обнаженной перед мужчиной, но почему-то чувствовала только легкое смущение.
– Что это я делаю? – проворчал Вир, осыпая поцелуями ее ключицы.
– Делаешь меня счастливой, – трепеща от удовольствия, шепнула она.
– Да? Ты вспомнишь об этом утром?
– А почему нет?
Таинственно улыбнувшись, муж стал целовать Элиссанде грудь, дразня выдыхаемым воздухом ее соски. Она напряглась от неописуемого ощущения, которое сделалось во стократ сильнее, когда он захватил вершинку губами.
