Прощайте, товарищи. Да здравствует наша Отчизна, наша Победа и грядущий Мир на земле! Они будут прекрасны, берегите их!
Умираем за нашу Советскую Родину, за Сталина, за партию и дело великого Ленина! Прощайте.
Гв. кап. III ранга Г. Рындин
Дочитав письмо отца, Лида уронила голову на руки и заплакала. Сысоев не стал утешать ее, успокаивать. Это были прекрасные слезы — слезы великого счастья возрожденной гордости за отца, его имя, честь и достоинство. Потом Лида, не стыдясь, вытерла лицо, поднялась, повернулась к чекисту:
— Спасибо, Александр Алексеевич. Нет, это не то слово! Вы... Вы не представляете, что вы сделали для меня! Боже мой!..
Голос изменил ей, Лида опять всхлипнула и метнулась к двери.
— Постойте, Лида! Пропуск!.. — задержал ее капитан. И, подписывая пропуск, заметил: — А спасибо скажите лучше Сергею и его товарищам. Это ведь они подняли со дна моря это письмо.
— Да?!
— Да. Вот, пожалуйста, — вручил Сысоев ей пропуск и приготовленный пакет с портретом: — А это от нас лично вам.
— Спасибо. А что тут?
— Дома посмотрите.
— Хорошо, — послушно согласилась Лида и вышла.
Тусклая и скудная до этого жизнь Лиды стала яркой и насыщенной. Лида оказалась в обширном кругу самых различных, но одинаково доброжелательных и заботливых людей.
Так, вскоре ее вызвали в военный комиссариат, где незнакомый полковник с искренним удовольствием известил:
— Когда-то по горькому недоразумению маме вашей была прекращена выплата пенсии на дочь погибшего офицера. Заместитель министра обороны приказал выплатить вам всю задолженность. Пройдите, пожалуйста, в наш финансовый отдел — там все подготовлено...
Кого это не тронет! Радость, конечно, не в деньгах, которые пришлись тоже отнюдь не лишними, — радость в том, что кто-то подумал о ней, довел до сведения самого замминистра, тот вник в суть дела, распорядился... Десятки людей от рядового писаря до маршала позаботились о какой-то медсестре!
А то в клинику к Лиде приехал незнакомый морской офицер. Представясь порученцем командующего, сказал:
— Командование и Политуправление флотом приглашают вас, Лидия Георгиевна, на церемониал в гавани. Куда прикажете за вами заехать?..
Казалось, даже погода замерла в почетном карауле. Позолоченные солнцем в полном штиле плыли в воздухе невесомые паутинки, нежно прикасаясь к лицам, оружию и знаменам моряков. На широкой набережной замерли в строю команды боевых кораблей и береговые подразделения. Перед ними на берегу канала, по которому ежедневно выходят в дозор на охрану Отчизны могучие корабли, между двух великанов-тополей свежела серым гранитом, бронзой и цветами братская могила. Тихо звучала торжественно-траурная музыка.
