К микрофону на черно-красной трибуне подошел моложавый адмирал в парадной форме. Без ораторского пафоса, просто и душевно сказал:
— Товарищи моряки. Ветераны флота и молодежь. Боевые друзья-балтийцы. Мы пришли сюда, чтобы, склонив боевые знамена нашего овеянного славой Балтфлота, воздать последние почести погибшим в бою за свободу и независимость нашей великой Родины героям-гвардейцам...
«Как жаль, что мама не дожила до этого дня!» — подумала глубоко взволнованная Лида. Совсем недавно она считала себя всем чужой и лишней. А сейчас смотрела на сотни моряков и чувствовала, что все они — ее друзья, что она дорога им, так же, как и они ей.
Молодость, флотская закалка быстро подняли Сергея на ноги. Но молодости свойственна еще и беспечная самоуверенность: Сергей пренебрег указаниями врачей, посидел на сквозняке у открытого окна и — снова слег с тяжелым осложнением. Опять койка, бульончики, пилюльки, градусники...
После завтрака цыганочка Зина принесла свежие газеты. Сергей развернул одну из центральных — в глаза бросился заголовок «Оборотень». Под ним шел большой репортаж о начале открытого судебного процесса по делу крупного шпиона, диверсанта и резидента «одной из иностранных разведок», как обычно пишут в газетах.
Приход врачей оторвал Сергея от чтения. Проверив температурный лист, послушав больного, терапевт спросил:
— Как общее состояние?
— Откровенно, доктор, осточертело мне это лежание.
— Поделом. Попрыгал, порезвился, теперь полежи, поскучай.
— Осточертело ему! Лежи да радуйся, что еще так обошлось, — сердито добавил хирург.
— Есть радоваться, — смиренно согласился Сергей.
После обеда сержант-связист вкатил в палату Сергея белый медицинский столик с телевизором. Приладил, настроил, вывел под руку больному выключатель.
— Курорт! Развлекайся, симулянт дырявый. Да замполиту спасибо скажи, это он тебе свой прислал.
— Да? Обязательно скажу! И тебе тоже.
Теперь после обеда и тихого часа Сергею разрешалось «без отрыва от койки» быть телезрителем, что в его положении было особенным удовольствием: к общему телевизору в салоне отделения ходить он не мог.
Заступив на очередное дежурство, цыганочка впорхнула в его палату и выпалила очередью:
— Ой Сережа здравствуйте день-то какой чудесный как вы себя чувствуете а к вам гости пришли! — Заложила крутой вираж и умчалась.
Дверь приоткрылась, в палату просунулась бритая загорелая голова.
— Солтан Мустафович! — обрадовался Сергей. — Заходите, заходите!
