— За все три года я не только никогда не был близок с Габриэль, но даже никогда не помышлял об этом.
Роуэн вздрогнула.
— Прекрати, Брэнт! Хватит! Ты не первый и, можешь быть уверен, не последний мужчина, который изменял своей жене. Так что не надо вешать мне лапшу на уши.
— Я не вешаю тебе лапшу на уши!
Он не знал, что еще сказать. У него было такое чувство, что ему не хватает воздуха. Роуэн сказала:
— Позволь мне сообщить тебе еще кое-что. Я была в Гренландии, когда вас нашли. Мы ушли далеко на санях по льду, так что я ничего не знала, пока не вернулась. Все газеты тогда кричали о вас, о том, как вы с Габриэль были вместе заключены в тюрьму, со множеством подробностей. На всех фотографиях вы были запечатлены держащимися за руки. Ты держал ее за руку даже в санитарной машине. — Она перевела дух. — Я все это видела. Конечно, понимаю, я была далеко, а она все восемь месяцев рядом. Но я все еще доверяла тебе. Я поехала в больницу, чтобы увидеть тебя. — Она провела пальцами по волосам. — И увидела вас. И поняла, что ты любишь ее, а не меня. И что я ошибалась, доверяя тебе. — Она глубоко вздохнула. — А что бы ты подумал, будь ты на моем месте? Ты стоишь в дверях палаты, а я обнимаюсь с другим мужчиной, с которым провела перед этим восемь месяцев?
Брэнту показалось, что его язык стал деревянным.
— Скорее всего, то же, что и ты.
Ее плечи вздрагивали. Так или иначе, она хотела услышать то, что он сказал.
— Вот так. Остальное ты знаешь. Я наняла адвоката, и через год нас развели.
Однако все было не так просто. Оставалась еще личная тайна, наполнявшая Роуэн виной и болью, но о ней она никогда никому не рассказывала. Не собиралась рассказывать и Брэнту.
Если громкое рыдание Натали оставило Брэнта равнодушным, то тихий плач Роуэн разрывал ему сердце. Рискуя, что она его оттолкнет, он подошел ближе, вытер ее влажные от слез щеки и сказал:
— Роуэн, ты замерзла. Но мне действительно нужно, чтобы ты меня выслушала. Спокойно и непредвзято.
Тихим голосом Роуэн сказала:
— Я слушаю.
Брэнт лихорадочно соображал, как ему сказать, чтобы Роуэн ему поверила.
— В тот день в больнице Габриэль была в ужасном состоянии. Она очень мужественно держалась все восемь месяцев, но тут не выдержала. Утром доктор назначил ей консультацию психиатра, который настаивал на обследовании. Она прибежала ко мне в палату, плакала, кричала. И — да, я обнял ее, и в моем лице была нежность и даже любовь, потому что мы вместе многое пережили.
