Брэнт оставил свои вещи у водителя, разделся и побежал к воде. Он плыл, наслаждаясь прохладой, выбросив из головы все тревожившие его мысли, забыв о времени.
Он вышел из воды, взял свои вещи, лежавшие на песке, и обтер полотенцем лицо. Группа уже вернулась. Роуэн подошла к нему. Брэнт стоял перед ней с наброшеным на плечи полотенцем.
— Я пропустил что-то необыкновенное?
К концу дня Роуэн чувствовала себя страшно усталой, а тут еще полуголый Брэнт предстал во всей красе! Она бросила холодно:
— Над твоей головой только что пролетела тропическая птица с белым хвостом.
— Какая жалость!
Она ненавидела эту насмешку в его голосе.
На самом деле ни о чем он не сожалел — ни об упущенной птице, ни об ушедшей жене, ни о том, что привел ее в полнейшее смятение.
За ужином Брэнт ел цыпленка и манговое мороженое с таким видом, как будто жевал картон, и пытался разговаривать с Карен. Роуэн сидела на другом конце стола, смеясь и болтая с Мэй и Пэг. Она казалась беззаботной и уверенной в себе. У Брэнта разболелась голова. Будет ли это трусостью, если он вернется в Торонто? Или это будет благоразумным поступком? После ужина группа разбрелась кто куда. До шести утра все были свободны, а затем предстоял перелет к следующему острову.
Роуэн ушла в свою комнату. Брэнт обнаружил, что стоит у ее дверей. Не задумываясь над тем, что делает, Брэнт постучал и, имитируя бас Стива, сказал: «У вас нет аспирина? У Натали очень болит голова».
— Одну секунду, — отозвалась Роуэн. Дверь открылась, и в то самое мгновенье, когда ее глаза расширились от удивления, Брэнт поставил ногу в дверной проем. Роуэн возмущенно прошипела:
— Убирайся вон, Брэнт!
Но он уже протиснулся внутрь и закрыл за собой дверь.
Роуэн стояла перед ним босая, две верхние пуговицы ее рубашки были расстегнуты. Она была великолепна: матово-белая кожа, пышные волосы пылают подобно яркому костру.
— Уходи и оставь меня. Ты очень хорошо умеешь это делать.
— Ради Бога, Роуэн, не вороши прошлое!
— Мне противна твоя ложь, твои увертки... Хотя чего еще можно ожидать от такого человека, как ты!
Брэнт не выдержал. Переполненный нахлынувшими на него чувствами, он сказал:
— Я не уйду, пока ты не согласишься уделить мне пять минут.
— Я не уделю тебе даже десяти секунд!
— Не будем же мы притворяться целых две недели. Я проделал этот путь не для того, чтобы любоваться парой старых голубей.
Роуэн разозлилась на себя. Ведь она решила быть сдержанной, холодной, максимально скрывать свои чувства. Пока у нее это не очень хорошо получалось. Намеренно понизив голос, Роуэн сказала:
