Я возненавидела ее еще тогда, когда она маячила передо мной на экране телевизора. Причем, если бы меня попросили объяснить, чем это она мне так не понравилась, я не смогла бы этого сделать. Все ее детали по отдельности были вполне благопристойны: высокий лоб с залысинами, прямой, острый нос, тонкие, плотно сжатые губы, небольшой, слегка скошенный назад подбородок. Хуже всего были глаза: светло-серые, водянистые, чуть навыкате, они имели странное свойство долго смотреть не мигая, как змеиные. Тем не менее, повторяю, по отдельности все было не так уж плохо, но собранное вместе производило на меня крайне отвратительное впечатление.
Себя я обнаружила сидящей в массивном кресле с деревянными резными подлокотниками. Мои руки были плотно примотаны широкими бинтами к этим самым подлокотникам.
За спиной майора маячила фигура молодого человека, укравшего мою сумку. Молодой человек был занят тем, что прижимал окровавленную тряпку к своему разбитому носу. Видимо, мой удар не пропал даром.
Помимо кресла, в котором я сидела, в комнате стоял стол, несколько стульев и телевизор на маленьком столике. На столе, кроме маленького чемоданчика, лежал один хорошо знакомый мне предмет – моя сумочка. На окнах висели портьеры из плотной темной ткани.
В целом квартира не производила впечатление жилого помещения.
– Ну, здравствуй, Таня Иванова, – прозвучал надо мной скрипучий голос майора Фалина.
Я промолчала. Раз Кирсанов велел общаться без всяких здрасти и до свидания, значит, так и будем.
– Ты, наверное, удивлена, не увидев здесь твоего друга капитана Кирсанова? – ехидно поинтересовался Фалин, словно прочитав мои мысли. – Вижу, удивлена. Ладно, поделюсь с тобой, как профессионал с профессионалом, – Фалин издевательски хихикнул. – В наш компьютерный век изобразить любой голос – раз плюнуть.
Вот оно что, поймали меня на голый крючок.
– Меня интересует, как ты вышла на вагон номер десять и что ты успела рассказать своему придурку Кирсанову по этому поводу?
Мало ли что и кого интересует.
– Я понимаю, что отвечать мне ты не хочешь, – миролюбиво произнес Фалин, раскрывая лежащий на столе чемоданчик и доставая из него какие-то ампулы и упаковку одноразовых шприцев, – может быть, ты думаешь, что мы сейчас станем бить и пытать тебя, как в гестапо? – опять хихикнул Фалин. – Уверяю тебя, это совершенно излишне. Опять-таки, как профессионал профессионалу, сообщу тебе, что в наш век химии и фармакологии достаточно сделать маленький внутривенный укольчик, и ты все расскажешь, как миленькая.
