Тумпанов прицелился. Но тут за его спиной, на тропинке, послышались шаги и голоса.
Птица вспорхнула и улетела. Адвокат выругался.
— Кто это тут стрелял? — спросил женский голос.
— Да, в самом деле кто-то стрелял, — отозвался красивый тенор.
Тумпанов узнал голос судьи.
— Наверно, Драндулет. Я же говорил, что там, у водопада, это он был. — В голосе говорившего звучали насмешливые нотки.
Адвокат подскочил точно ужаленный и надулся от злости.
— Кого это вы так называете? — спросила женщина.
— А вы не знаете? Нашего досточтимого коллегу Тумпанова. Эта скотина…
Тут адвокат громко закашлял.
Компания молча прошла мимо. Женщины заметили притаившегося в засаде охотника и от неожиданности на мгновение замерли. Тумпанов метнул на них яростный взгляд, они ускорили шаг, но еще долго долетали до него веселые раскаты смеха.
— Испортили охоту, болваны, мерзавцы! — бранился он.
— Кто это, папа? — спросил мальчик.
— Молчи! — рявкнул отец. — Не твое дело!
Он с трудом заставил себя остаться на месте. Хорошего настроения как не бывало. Аполлон теперь непременно раззвонит о случившемся по всему городу.
Неожиданно на том берегу взлетела горлинка. Она забила в воздухе крыльями, распустила веером хвост и грациозно опустилась на одну из сухих веток.
Тумпанов выстрелил.
Горлинка упала, перекувырнувшись в воздухе. Мальчик восторженно вскрикнул и кинулся ее подбирать. В его глазах горели радостные, страстные огоньки. Сжимая своими нежными пальцами теплое тело птицы, он чувствовал, как быстро, испуганно колотится ее крохотное сердечко.
— Ну-ка, посмотрим, куда ей угодило, — сказал отец.
Он взял горлицу своими грубыми руками, перевернул на спину и распластал крылья.
Птица забила одним крылом. Второе повисло. От боли она растопырила свой белый, с черной каемкой хвост. На розовой грудке проступили липкие пятна крови.
— Крыло перебито, — тоном знатока произнес Тумпанов. И, ухватив пестрое, в коричневую точечку крыло, стал дергать его из стороны в сторону. Горлинка глухо застонала.
Мальчик задрожал и умоляюще протянул руку к отцу.
— Не надо! — крикнул он чуть не плача. — Не надо, ей больно!
— У птиц нет нервов, — буркнул отец.
— Почему же она стонет? Отдай ее мне, может, она поправится.
— Надо ее прикончить.
— Не надо, папа, — заплакал мальчуган.
— На, держи, — сказал адвокат, швырнув птицу на траву.
Мальчик обнял ее и с состраданием заглянул в ее красноватый, с золотистым ободком глаз, печально и покорно устремленный в мирную даль полей. Горлинка билась, пытаясь вырваться из рук ребенка, но, убедившись в тщетности своих попыток, прикрыла глаза серой пленкой. Из клюва у нее выступила кровавая пена.
