Мальчишка тоже всё понял. Глаза у него полыхнули возмущением, обидой. Они, оказывается, были у мальчишки тёмно-синими. Даже кляксы сейчас померкли перед этими горящими глазами.
До чего подлым оказался Щука, даже страшно подумать.
Ни Лёвка, ни мальчишка не слышали последних слов, какие сказал Щуке его отец. Они только повернулись на стук калитки.
Мужчина в модном плаще и с портфелем решительным шагом вышел со двора. Лицо у него было сердитое. От такого лица ничего хорошего не жди. Он был так рассержен, что не обратил внимания ни на Лёвку с его футбольным мячом, ни на мальчишку с его зелёными кляксами. Нервным размашистым шагом пошёл он по переулку. Портфель тоже нервно закачался в такт шагам и сердито заблестел своими замками.
Мальчишка вдруг сорвался с места и побежал за Щукиным отцом.
— Дядя, дядя, — кричал он в тёмно-синюю спину, — это неправда! Дядя!
Но модная спина продолжала нервно удаляться. Мальчишка догнал дядю и осторожно потянул за рукав.
— Ты что? — сердито и зло буркнул мужчина. — Не мешай, — стряхнул с себя мальчишкину руку и ещё быстрее зашагал по переулку.
Тогда мальчишка со всех ног кинулся к Щукиному дому. Он открыл большущую, тяжёлую калитку и вбежал в незнакомый двор. Тут уже не было ни Щуки, ни чернобрового мужчины, только женщина в пёстром халате склонилась над кустом георгинов.
— Тётя, тётя, — в отчаяньи крикнул мальчишка, — это неправда!
Тётя выпрямилась и, увидев мальчишкино лицо в зелёных кляксах, страшно испугалась.
— Ты зачем сюда пришёл? Уходи сейчас же!
— Тётя, позовите Щуку, пускай он скажет!
— Какую щуку? Уходи! Говорила мужу, к калитке надо замок сделать, до сих пор двор стоит, разиня рот.
Она наступала на мальчишку, оттесняя его к калитке.
— Щука, Щука! — во весь голос закричал мальчишка.
Женщина заткнула уши и сделала такое лицо, с каким падают в обморок. Но она не упала, а ещё энергичнее стала наступать, тряся своими обеими головами.
— Куда врачи смотрят! Ходят по чужим дворам больные! Разносят инфекцию!
Видно, её испугали зелёные кляксы на мальчишкиной физиономии, а то она, может, и поговорила бы с ним по-человечески, кто знает.
В это время Щука вышел во двор. Когда он увидел мальчишку, то страшно побледнел и, услыша мамин вопль об инфекции, сейчас же стал врать:
— Мама, я знаю, он заразный. Он со мной учится, его даже в школу не пускают.
Лёвка влетел во двор и закричал:
— Не ври! Он из солидарности намазался! Чтобы друга скорей вылечить!
Но мама, как услышала магическое для неё слово «заразный», совсем вышла из себя. Она замахала обеими руками Щуке, чтобы тот немедленно уходил в дом, и с такой энергией стала наступать на мальчишку с Лёвкой, что перед ней совершенно невозможно было устоять.
