Она, конечно, увидела и Лёвкин футбольный мяч, и девчачью косынку на мяче, и шапку из лопухов, но разбираться, в чём тут дело, ей было некогда. Ей нужно было сейчас же, немедленно, сию же секунду выгнать, выселить, вытравить со двора болезнь, заразу, инфекцию!
Ребята и опомниться не успели, как оказались на улице перед запертой калиткой, о которую со двора бился взволнованный голос:
— Пойду в поликлинику! В санчасть! К самому заведующему! Для принятия мер! Я сама к медицине имею отношение! Разве можно заразным разгуливать по городу?! У меня ребёнок!
То ли у неё действительно был маленький ребёнок, то ли она Щуку ребёнком называла — непонятно. Ха-ха-ха, хорош ребеночек!
— Бежим! Догоним ещё! — крикнул Лёвка, махнув рукой в ту сторону, куда ушёл Щукин отец.
И они побежали.
Если тебе нужно кого-нибудь догнать (очень-очень нужно), ты обязательно догонишь его, как бы он далеко ни ушёл. Силы для этого сами откуда-то берутся.
— Дядя, дядя, — снова кричал мальчишка, но Лёвка забежал вперёд и сказал Щукину отцу:
— Здравствуйте. Извините, пожалуйста, мы не знаем, как вас зовут, но нам очень нужно с вами поговорить.
Мужчина остановился.
— Это что за маскарад? — недовольно произнёс он, увидя футбольный мяч и размалёванное лицо, но инфекции почему-то не испугался и не сказал, что пойдёт в санчасть к самому заведующему для принятия мер.
— Щука наврал, это неправда, — нетерпеливо заговорил мальчишка.
— Щука? Объясните толком, что вам от меня надо?
— Щука — это ваш сын Константин, — начал Лёвка объяснять толком.
— Так, понятно, — кивнул мужчина, — только говори быстрее, а то мне сегодня в командировку ехать.
Он уже с интересом глядел на разговаривающий мяч и никак не мог понять, что перед ним такое. Но когда Лёвка толком объяснил всё до конца, мяч перестал интересовать мужчину.
— Позвольте, — вскипел он, — эдак голословно можно наговорить, что угодно. Вы ещё скажете, что мой сын убил кого-нибудь на большой дороге, и я должен этому верить? Смешно!
Мужчина возмущённо пожимал плечами, хмурил брови и даже забыл про часы, на которые всё время глядел, пока не разобрался, в чём дело.
— Это значит ты и есть, — глянул он в упор на мальчишку, — такая пигалица, от горшка два вершка, а за щенков по пятёрке дерёшь?
— Так не дерёт же! Ему самому подарили, я же объясняю…
— Подарили? За что?
— Потому что люди хорошие.
— Ах, люди хорошие? — мужчина расхохотался. — Так вот зарубите себе на носу: мой сын тоже хороший. Мой сын не может обманывать! Я ему верю. А чтобы вам поверил, нужны доказательства. Понимаете, до-ка-за-тель-ства, — мужчина резко отчеканил последнее слоео по слогам и быстро пошёл прочь от ребят. Тёмно-синяя спина возмущалась вместе с его лицом, даже портфель стал ещё недоверчивее и злее сверкать замками.
