– В этого мы тоже не верим, – отмахнулся комбат, но отец Евгений его перебил:
– Мы считаем, что человечество совершило глубочайшую ошибку, вторгнувшись туда, куда вторгаться было не следует. Они попытались изменить человека насильственно, а сие недопустимо. Ибо нарушает главное. Человек попытался подменить собою Творца.
– Ну и что тут плохого? – не слишком уверенно хмыкнул Крупенников.
– Да вот то, что вы и видите вокруг себя. Посмотрите вокруг. Вы тут единственные люди, которые улыбаться умеют.
– Не понял? Так эти только и делают, что лыбятся во все свои тридцать три зуба…
– Тридцать два, – мягко поправил комбата священник.
– Это шутка была, – парировал майор.
– Это не настоящая улыбка, Виталий Александрович. Их заставили улыбаться. Их принудительно заставили быть добрыми и хорошими, а весь смысл человеческой жизни заключается как раз в том, чтобы человек научился быть добрым и хорошим самостоятельно. Господь нас любит неправильными, но свободными.
– Я в Бога не верю, – на всякий случай напомнил комбат.
– А в Него и не надо верить. Надо верить Ему, а не в Него. Вот вы любили когда-нибудь?
Крупенников нехотя кивнул.
– Так вы верили в то, что ваша женщина существует, или в то, что она вам не изменяет?
– Вы мне мозги не пудрите, – внезапно для самого себя вспылил комбат. – Я атеист. Напоминаю!
– Это ничего не меняет, – махнул рукой священник. – Лучше быть холодным или горячим. А теплое – уста извергнут.
– Это тут к чему? – искренне не понял майор.
Священник вздохнул и начал рассказывать. Как православные и старокатолики выступили единым фронтом против вмешательства в геном и в душу человека. Как над ними смеялись. Как тонкие людские ручейки отказывались от благ цивилизации ради сохранения свободы. Как Объединенный Совет Религий запретил исповедь, ибо она «нарушала» права человека на личную тайну и «оскорбляла» другие конфессии из-за недопуска к Святому Причастию Тела и Крови Христовой инославных, еретиков и язычников. Как православные церкви и монастыри постепенно превратили в «историко-этнографические заповедники».
Крупенников понимал с пятого на десятое. В конце концов не выдержал:
– Мы-то тут при чем?
Священник засмеялся:
– Зачем вы здесь?
– Ну… Нас вытащили из прошлого…
– Я не спрашиваю, Виталий Александрович, как вы сюда попали. Я спрашиваю: зачем вы здесь?
– Война идет. И мы единственные, кто готов к этой войне, – Виталий покосился на окно. – Хотя бы немного, но готовы к войне.
