На время? Рей казалось, что мускулы ее бедер превратились в желе. Она кивнула.
В ту же секунду, как он убрал руку от ее рта, она закричала.
Вернее, попыталась закричать.
Не успела она и пикнуть, как его ладонь оказалась на прежнем месте, заглушив ее вопль.
— Предпочитаете грубое обращение, мадам? Отлично, вы его получите. — С этими словами Келхаун развернул Рей лицом к себе и прижал к стене, сдавив ее челюсть с такой силой, что у нее заныли зубы. Он угрожающе нависал над ней. Келхаун был значительно выше Джона. А Джон никогда не поднимал на нее руку.
Сморгнув выступившие слезы, Рей смотрела ему прямо в глаза.
— С чего вы взяли, что это может продолжаться вечно? — Он приблизил свое лицо вплотную к ней. — Если я сообщу властям, что мне известно, вы проведете остаток жизни за решеткой.
Слезы обжигали ей веки. Губы Рей шевельнулись под его ладонью.
— Хотите поговорить? — Ледяные серые глаза превратились в щелочки. — Могу я рассчитывать на приличное поведение?
Рей кивнула. Он встряхнул ее.
— Не держите меня за дурака, мадам. Здесь только вы, я и девочка. Я предпочел бы не втягивать ребенка, но ничего не поделаешь. Я ясно выражаюсь?
Рей снова кивнула, молясь, чтобы случилось чудо и Джон вошел в дверь. Но тут же взмолилась об обратном, ощутив уткнувшееся в живот дуло пистолета.
— Я больше вас, мэм, и намного сильнее. И благодаря вам вооружен. Все это, вместе взятое, означает, что у вас нет ни единого шанса в этой игре. Усекли?
Прежде чем Рей успела кивнуть в очередной раз, он убрал руку.
Не сводя глаз с его лица, она облизала языком пересохшие губы.
— Дать воды?
Она отрицательно покачала головой.
— Отлично. Тогда рассказывайте.
Блузка Рей прилипла к спине, она едва стояла. Ей нужно было к чему-то прислониться, но рядом был только Келхаун, следовательно, надо было держаться на ногах самостоятельно.
Он придвинулся так близко, что их бедра соприкоснулись.
— Я жду.
Внезапно все рухнуло и разлетелось вдребезги — все ее спокойствие и самообладание, которые она оттачивала годами, окружив себя, казалось, непробиваемым панцирем.
— Уилли издевался надо мной, — прошептала она. За исключением отредактированной исповеди Джону она ни разу не упоминала этого имени, с тех пор как покинула Глед-Таймс. — Он бил маму. И Джинни. Он ненавидел Джинни.
Келхаун удивленно моргнул.
— Что еще за Уилли?
В смятении Рей судорожно напрягала пересохшее горло, пытаясь проглотить застрявший ком.
— Я задал вам вопрос, — сказал Даллас.
