— Есть, быть под началом! — весело отозвался Тимоша.
То, что лейтенанту предстояло быть старшим, наполнило его тревожной ответственностью.
Он начертил план восточной окраины городка, пометил, где стоит зенитная батарея, где прячутся в засаде пушки. Не был забыт перекресток Гитлерштрассе, Людендорфгассе и горбатый мост через канал.
Пестряков хотел было сказать лейтенанту, чтобы копию этого плана он срисовал и дал Тимоше, но потом передумал. Пожалуй, в штабе не примут на веру Тимошкины сведения, если тот доберется один. Начнут проверять незнакомца, а из штрафного батальона сообщат, что Кныш давно отбился от своих и шлялся где-то в тылу у Гитлера. Пока проверят-удостоверят штрафную личность, и разведданные устареют.
С другой стороны, если случится беда с Тимошей — лейтенанту одному трудно будет пройти линию фронта.
Вот почему Пестряков, хотя и по совершенно различным соображениям, строго-настрого предупредил обоих:
— В случае беды с товарищем — в одиночку не идти. Возвращаться в подвал.
Тимоша понял, что его задача — только сопровождать и прикрывать лейтенанта. Тимоша знал, что сам-то Пестряков доверяет ему, и, выслушав напутствие, не обиделся, а только огорченно заморгал.
— Наш адрес? — спросил Пестряков.
— Церковная, двадцать один, — поспешно отрапортовал Тимоша.
— Кирхенштрассе, — поправил его лейтенант.
— В случае чего — знамя в мороженице… А теперь проверим оружие. Горячее и холодное.
— Вот мое холодное оружие. — Тимоша вытащил из-за голенища ложку, вытер ее грязной полой шинели и засунул обратно. — Давно без работы…
Пестряков достал пузырек с оружейным маслом.
Он вспомнил, как когда-то, в октябре сорок первого года, брел по лесам от Днепра к Вязьме, выбирался из окружения. Было их одиннадцать рабов божьих, и на всю братию — вот этот самый пузырек. По пять капель на брата отсчитывали, следили, чтобы никому лишняя капля не перепала, потому что в оружии тогда, совсем как теперь вот, вся жизнь хранилась.
Принялись смазывать и чистить оружие. Дело у Тимоши и лейтенанта шло не споро, им не хватало тщедушного света плошки.
— А вот скажи, Тимошка, поскольку ты личность пехотная, где у винтовки номер выбит?
— Кто ее знает! Я больше хлопотал с автоматом…
Брови Пестрякова затопорщились, и он сказал строго:
— Номер у нашей русской винтовки выбит, если хочешь знать, на стволе, на крышке магазинной коробки, на затворе, на затыльнике и на штыке…
Пестряков скользнул взглядом по пустым ножнам, которые болтались на поясе у Тимоши:
