— Из вагона видел. Да из окна госпиталя…
— Ты сердцем не болеешь о тыле. Разве близкого человека не стараются подготовить к печальной новости?
А то — обухом по голове! Три недели войны — и Смоленск отдали. Сразу передать такое сообщение? Могли бы чьи-нибудь руки опуститься. А этими руками работать, воевать надо было…
Черемных говорил через силу, осекаясь и делая паузы. Спор обессиливал его, но одновременно придавал ему новые силы.
— Воды! — потребовал Черемных и закрыл глаза.
Тимоша расторопно вскочил, как это делал всегда. Но Пестряков отстранил его, сам отвинтил крышку фляги, сам напоил Черемных.
— Ты вот железнодорожника из Бреста вспомнил. А слышал про ту крепость? — Черемных от возбуждения приподнялся на локтях, воспаленные глаза его горели. — Как там воевали? Может, их всего горстка была. А воевали так, что дивизии с ними сладить не могли. Может, их кормила надежда, что наши близко. Придут на выручку. Так вот, полезно было то сообщение насчет Смоленска вложить в уши защитников крепости? Или тем, кто еще только в партизанский отряд собирался? Или тем, чей путь лежал в эвакуацию, подальше от оккупантов…
— Вот если Настенька вернется… из оккупации… — сказал Пестряков после долгого молчания. — Может, и на ней черное пятно поставят в какой-нибудь канцелярии?
— Ваша дочь, по-видимому, даже паспорта еще не получила, — поспешил лейтенант с утешением, — когда ее немецкая биржа схватила.
— А в неволе взрослые годы ее догнали.
— Тамошние годы не в упрек, — сказал Черемных.
— Кто мне в том поруку даст? — Пестряков обвел товарищей строгим взглядом.
— Поручитель-то из меня квелый, — заморгал Тимоша, — В штрафном звании. Не имею полного права ручаться. Не позволяет моя личная жизнь…
— За дураков никогда ручаться нельзя, — вздохнул Черемных. — Особенно если те дураки — злые…
В подвале наступила сосредоточенная тишина, слышно было только прерывистое дыхание Черемных: вот так тяжело дышит Пестряков после того, как залезает в подвал.
Черемных, обессиленный разговором, уронил голову на подушку и закрыл глаза. Тень заштриховала его веки и легла на щеки, заросшие черной щетиной.
21
Пестряков понимал, какую ценность представляют разведданные, собранные минувшей ночью.
Все, все было бы очень важно знать там, где готовятся к контрнаступлению на городок. И насчет противотанковых пушек в засаде. И адрес штаба. И месторасположение зенитной батареи. И про наблюдательный пункт на кирке. И про новую дивизию со знаком «скрещенные топоры». И насчет горбатого моста, начиненного минами.
