Пестряков заорал:
— Чего стоишь, как громоотвод?! Ложись!
Танкист лег на землю рядом с человеком, которого тащил. Пестряков бросился было к ним, но вспомнил, что у него еще осталась в запасе дымовая шашка. Он зажег ее и перекинул через горящий танк в сторону фашистов, чтобы лишить их возможности вести прицельный огонь.
— А командир? Остальные где?
Пестряков бросился к горящему танку, но танкист его остановил:
— Там живых нету. Черемных и я — весь экипаж…
— А я — весь десант. Раз — и обчелся…
Пестряков взглянул на рослого, плечистого танкиста и узнал его. Так это же лейтенант Голованов! У его шеи болтался оборванный шнур от шлемофона, шлем и рукав кожанки были слегка обуглены.
Когда танк загорелся, лейтенант быстро открыл люк, высунул голову, глотнул свежего воздуха. Жажда жизни так и выталкивала его из танка, однако он полез внутрь спасать товарищей.
Никто, кроме механика-водителя Черемных, в помощи уже не нуждался…
Танк разгорался, как костер из сухого валежника на ветру. Но не сушняк потрескивал в пламени — то рвались патроны. Пестряков вспомнил о своих дисках к автомату и с тоской подумал, что это его, его патроны рвутся впустую, и он снова взвешивал на руке свой автомат с плачевно легким диском.
Пестряков подхватил раненого под окровавленные колени, лейтенант поддерживал его плечи.
— Бери его пониже! — распорядился Пестряков, — Неспособно несешь.
— И в самом деле удобнее, — согласился лейтенант, взяв раненого под мышки.
Немцы подожгли танк на плацу, подступающем к южной окраине городка. До ближних домов, едва различимых в полутьме, метров четыреста, никак не меньше. Но нельзя же оставаться на открытом, да еще освещенном, месте, на самом на юру. Скорей кануть в темноту!
Раненого несли головой вперед, так что пилотка и шинель Пестрякова были сзади подсвечены багровым.
Они шли, бежали и снова шли, когда бежать Пестрякову становилось невмоготу. Он шел или бежал, втянув голову в плечи, хотя вряд ли можно втянуть голову на длинной, худой шее в столь покатые плечи.
Больше всего Пестряков боялся сейчас пули вдогонку, в затылок: впервые за много месяцев он остался сегодня без каски. Еще днем осколок жахнул по каске, слегка сплющив ее, и мучительно оглушил Пестрякова. Хорошо, что под каской пригрелась пилотка, она-то и спасла.
Лейтенант все оглядывался на танк, спотыкался. Пестряков цыкал на него, но лейтенант не мог оторвать взгляда от горящей машины.
То розово-фиолетовые, то пунцово-оранжевые кляксы огня все сильнее высветляли броню. Жидкое пламя растекалось по корме танка, по его безжизненным гусеницам.
