– А г-жа Морто?
Ну, тут-то уж нет и тени сомнения. Он так мне описывает блондинку с дороги в Праду, как если бы она лежала между нами, распростертая на кровати.
– Они еще здесь?
– Нет, сегодня уехали.
Опять дело нечисто. Было бы слишком самонадеянно с моей стороны полагать, будто я их спугнул.
– Они приехали когда и откуда?
– В воскресенье, по-моему. Из Парижа.
– Ты упомянул какого-то Бернара. Это кто еще такой?
– А! Г-н и г-жа Бернар? Они из 75-го номера, уехали в среду днем. Коммерсанты из Авиньона.
– Они были на «ты», эти Бернары и Морто?
– Нет. Мне кажется, они просто так познакомились, как знакомятся люди на отдыхе.
– Ладно. Пока все. Спасибо. Но смотри, берегись, понял? Я не шучу. Закрой свою пасть.
Сдрейфив, он ретируется. Оставшись один, я перечитываю еще раз тетушкино послание, прежде чем его выбросить, и решаю, не откладывая на потом, нанести визит любезной красотке Мирей, моей пассии мальчишеских лет. Сомневаюсь, чтобы она могла меня очень просветить насчет Аньес, которая, возможно, просто была одной из ее случайных клиенток, но попытаться порасспросить ее стоит.
В этот момент звонит телефон. Это Дельма, мой журналист, который, по его собственным словам, хочет представить мне отчет. Он полагает, что мне до смерти хочется знать, как там все обернулось, на улице Браде-Фер.
– Да,– говорю я,– но вкратце, пожалуйста. Если только там у вас нет действительно чего-то из ряда вон выходящего. Мне не до деталей, я спешу. Мне нужно купить лифчик, а магазины вот-вот закроются.
– А, вот как! Ну так вот…
Он не сообщает мне ничего нового, за исключением того, что фараоны склоняются к версии преступления. Дельма же со своей стороны собирает – пытается собрать – как можно больше сведений о жертве. Он предлагает мне встретиться в Матье-баре, на улице Оме-Рефреже, в двух шагах от редакции его газетенки, поскольку где-то часов в одиннадцать вечера у него намечается кафе-пауза. Договорились.
