– Всего лишь маленький грузовичок,– уточняет тетушка с презрительной гримасой.– Грузовичок и шофер, он же доставщик товаров на дом, он же завскладом. Если все это предприятие финансировала Мирей, оно не должно было обойтись ей слишком дорого.
– Ну, вообще-то все это не нашего ума дело,– подытожил дядюшка.– Ты бы съездил их навестить,– добавляет он в мой адрес.– Это, конечно, редкие экземпляры, но неплохие люди, и они к тебе прекрасно относятся. Помнишь, во времена карнавала? Они взяли тебя с собой, на своей разукрашенной цветами машине. Тебе бы следовало повидаться с ними.
– Я непременно их навещу,– отвечаю я.
С тем большей охотой, что красотка Мирей содержит на улице Дарано лавочку по продаже женского белья. Именно в этом магазинчике были куплены новые чулки, обнаруженные в комнате Аньес. Если этот город и вырос, то мир по-прежнему тесен.
Тем временем мой дядюшка, перескочив на другую тему, извлекает пару-тройку дополнительных трупов со своего персонального кладбища. Беседа, с трудом взбираясь на Голгофу воспоминаний, несколько раз прерывается, с тем чтобы затем иссякнуть окончательно. Я пользуюсь моментом, чтобы распрощаться.
Вернувшись в город и полностью придя в себя после поездки в пригород, я говорю себе, что мог бы прокатиться в сторону улицы Бра-де-Фер, где проживает Кристин Крузэ, парикмахерша. Из всех тех, кого мне еще надо порасспросить, именно от нее я ожидаю самой интересной информации. Уж кому как не ей знать, с кем и где спала Аньес в те ночи, когда говорила, будто ночует у подруги. Сейчас еще, наверное, рановато, вряд ли она пришла с работы, но я хотя бы отыщу ее жилище, на потом. Сверяюсь с планом города, и вперед!
Я припарковываю «дофин» возле префектуры и отправляюсь пешком на улицу Бра-де-Фер. Я поступаю очень разумно, так как по этой улице нельзя проехать на машине. Это узкий проход без тротуаров, куда редко заглядывает солнце. Годы, история и сырость отягощают его старые стены. Они источают сложный по составу запах затхлости, мощный и экзотичный одновременно, который, однако, не имеет отношения к историческому прошлому. И крепкий же он! Его не разгоняет даже внезапно поднявшийся ветер.
На первом этаже дома, соседнего с домом парикмахерши, находится лавочка, лоток которой нависает над водосточной канавой. Мне приходится перешагивать через целую кучу метел, клеток для сверчков и прочих плетеных изделий, прежде чем я попадаю в темный коридор через переднюю дверь, сохранившую подобие былого величия. Консьержки в доме нет – не у кого навести справки. Вместо нее я обнаруживаю в углублении рядок из трех почтовых ящиков. При свете зажженной спички я выясняю, что интересующее меня лицо проживает на третьем (он же последний) этаже. На всякий случай я поднимаюсь по истоптанным и опасно покатым ступеням. Это одно из тех жилищ, где на каждом этаже по одной квартире (что совсем не плохо), но с туалетом на лестничной площадке (что значительно хуже), из тех, что располагают к дракам. Обветшалые крепления дома стонут от ветра, и перила шатаются под нажимом моей руки.
