Она не закончила фразы. Я вошел. Квартира, точно такая же, как у четы Демесси этажом ниже, была очень чистенькой, но без проблеска радости. Мадам Мариньи оглядела меня с ног до головы.
– Вы хотите ее видеть или…– вздохнула она,– или просто пришли по ее поводу?
– Скажем, и то, и другое,– смягчившись, ответил я с улыбкой.
– Она сделала какую-нибудь глупость, месье?
Глаза ее смотрели на меня с мольбой.
– Глупость? – повторил я.– Вы считаете ее способной на это?
– О, откуда мне знать? Видите ли, месье, я так волнуюсь, мне вечно приходится волноваться… Вы не… Извините, но вы-то ведь уже не молодой человек… Так вот я хочу сказать, что, когда за ней приходит или спрашивает ее какой-нибудь молодой человек, один из тех, с кем она встречается, я тоже волнуюсь, потому что боюсь, как бы они не наделали глупостей, но когда это кто-нибудь вроде вас… я начинаю думать, а не идет ли речь о какой-то еще более серьезной глупости. Она ведет себя так свободно, так своевольно… Хотя знаете, месье, девушка она совсем не плохая. Здесь все ее критикуют за то, что она ведет себя свободно, может, даже чуточку свободнее, чем следует, не знаю, или просто потому, что завидуют ее молодости, ее красоте, но… но девочка она неплохая.
– Напрасно вы волнуетесь,– солгал я.– Я пришел к мадемуазель Жанне по поводу работы.
– Вы хотите дать ей работу?
– Да.
И тут я не совсем соврал.
– Боюсь, что вы напрасно побеспокоились,-с огорченным видом сказала мадам Мариньи.– Конечно, она еще не вернулась, и я не знаю результата, да и сама она, может быть, еще не знает, но…
– Какого результата?
– Она позвонила по объявлению, напечатанному сегодня утром в газете. И на вторую половину дня ей назначили пробу.
– В котором часу?
– Это должно занять у нее все время после полудня.
– А где это?
– Я уж и не помню. Кажется, где-то в нашем квартале. Если хотите, я поищу газе…
– Не стоит. Так, значит, ее нет?
– Нет, месье.
– И все-таки мне надо бы с ней встретиться… чтобы знать, на что рассчитывать, понимаете?
– Разумеется…
Она взглянула на ручные часы.
– Четверть девятого. Для нее это не поздно. И я не знаю, вернется ли она к ужину… Я никогда ничего не знаю… она меня ни о чем не предупреждает… хотя и понимает, что я волнуюсь, и все-таки она неплохая девочка… Но этот дом… она его не выносит… Если нам удастся найти что-то другое, может, она опять станет такой, как прежде… не такой своенравной… не такой взбалмошной…
– Не стану вас больше задерживать,– сказал я.– Еще раз прошу извинить меня за беспокойство. Я приду попозже.
