Мы были глубоко тронуты. Наконец-то, нам впервые разрешили постоять в очереди на новой родине.
После часового стояния я достиг заветного стола. Сквозь линзы очков, постоянно сползавших ему на нос, сотрудник грустно посмотрел на меня.
— Имя?
— Кишонт, Ференц.
Это заметно обескуражило его.
— Какое из двух является фамилией?
— Кишонт.
— Кишон, — поправила меня служащая персона и поправила очки.
— Нет, не Кишон, — настаивал я. — Кишонт, с "т" на конце.
— Кишон, — повторил, не обращая внимания на мои возражения, чиновник. — Имя?
— Ференц.
Он снова строго уставился на меня.
— Эфраим, — решил он наконец и тут же это записал.
— Извините, не Эфраим, — Ференц.
— Такого имени нет. Следующий!
Это прозвучит невероятно, но тогда я не имел ни малейшего представления о том, что мое имя происходит из Библии. Кишон означает библейскую реку, в которой Господь утопил боевые машины ханаанского предводителя Зисера. И разве не на вражеской горе Эфраим прорицательница Дебора[8] предсказала успех еврейским бойцам?
Но всего этого тогда, в порту, я еще не знал и покинул своего крестного отца в глубокой депрессии. Однако, это был момент истины, в который мы, государство Израиль и я, приняли решение совместно писать юмористические рассказы.
* * *
С тех пор утекло много воды Кишона.
Бедный маленький Израиль теперь уже не такой маленький и больше не такой бедный, и время первопроходцев уже относится к библейским преданиям.
Налоговые ставки введены в компьютер в Иерусалиме и наша каждодневная жизнь начинается, копируя телевидение. В либеральных кругах раввина сменил психиатр. Не меньше миллиона русских приехали в нашу страну по еврейским паспортам, и иврит стал лишь вторым государственным языком. Кто сегодня не может пользоваться интернетом, считается отсталым, а кто в сорок ездит на автобусе, считается неудачником. Фитнесс стал для нас давно устоявшимся понятием. Каждый выходной мы идем пешком в бассейн и возвращаемся на велосипедах[9].
Вот и все.
В завершение моего исторического обзора, однако, открывается ошеломляющая истина, которой я делюсь со всеми моими соплеменниками.
Пятьдесят лет мы предпринимаем все возможное, чтобы в корне переустроить наше новое государство. А сейчас жалуемся, что это уже больше не тот Израиль, что встретил нас пятьдесят лет назад.
