С каким именем? Как меня зовут? Еще пару минут назад я помнил. Имя пляшет на языке. Но я его забыл. Я только знаю, что оно называется на "С".
На "С", как солнце.
Становится жарче. И мне все труднее держать голову. Впервые в жизни я наглядно вижу перед собой хамсин, наш несравненный местный жаропродукт: пурпурный образ из маленьких и больших красных точек, тут и там соединенных черточками, кривыми и двойным виски со льдом.
Со стороны бульвара Дизенгоф приблизилось нечто, в чем я с трудом признал человеческую фигуру, более того, — Феликса Зелига. Так он жив, несчастная собака. Он полз ко мне на всех четырех, оставляя за собой следы тонких струек пота. Наконец, он достиг меня. Он таращил на меня глаза, скалил зубы и рычал:
— Р-р-р.
— Р-р-р, — прорычал я ему в ответ, и так же упал на все четыре. Мы потерлись друг о друга боками, чтобы достичь полного взаимопонимания в том, что дальше поползем вместе, утробно бурча: р-р-р… хр-р-р… гр-р-р…
жарко… будет еще жарче… еще никогда не было так жарко…
Никакого послабления зятю
Мы, израильтяне, совсем не такие, как все. Особенности нашего характера обнаруживаются в любой обстановке. Возьмем, к примеру, случай, когда идешь себе по улице спокойно, никого не замечая, и вдруг кто-то со всей силы хлопает тебя по спине. Во всем остальном мире этот незнакомый прохожий, если возмущенно повернуться к нему, немедленно извинится. А в Израиле он говорит:
— О, извините, я думал, что вы мой зять.
И в упрек ему, конечно же, говоришь:
— Так что, если бы я был вашим зятем, можно так стучать по моей спине?
— Уважаемый, — начинает раздраженно сопеть прохожий, — вы что, будете мне указывать, могу я стучать своего зятя по спине или нет?
Надо добавить, что этот мой земляк прав. Мы ведь совсем другие.
Погода принадлежит к особому виду аттракционов нашей прекрасной страны.
Хотя, по правде, она довольно неудачно дана нам свыше в процессе сотворения мира, особенно, когда летом атмосфера содержит влаги раз в десять больше, чем воздуха.
В это время израильтянин не живет, он впадает в вегетативное состояние, он испаряется. Его чувство самосохранения превращает его в удивительную машину, которая с шумом втягивает внутрь окружающую влагу.
Была осень. Была очень жаркая осень. Было так жарко, что самая лучшая из всех жен произнесла слово "кондиционер".
— Сейчас? — спросил я. — Осенью?
Но этот аргумент не произвел на нее абсолютно никакого впечатления. Она развернула мокрую от пота газету на столе и показала пол-страничное объявление фирмы "АО Быстро-кондице-установка", где в цветастых выражениях расхваливалась модель под названием "Шепчущий ящик": холодно летом, тепло зимой, тихо в любое время года, тихо днем и ночью.
