— Здравствуйте, товарищи, — поприветствовал Дольникер рабочего и продолжил дипломатически: — Мои ботинки уже готовы?
— Нет, — ответил старик скрипучим голосом, — ведь господин инженер не сдавал нам в починку никакой обуви.
— Конечно, не сдавал. А сколько я должен буду заплатить?
— Это вы с Цемахом уладьте.
— Нет, товарищи, это как раз
— Почему?
Вследствие этого наивного вопроса покровительство Амица Дольникера распространилось на неорганизованного рабочего.
— Сколько вы просите за ремонт обычной подметки?
— Тридцать грошей, пожалуйста…
— А сколько пар вы ремонтируете за день?
— Может, три.
— Так это получается почти лира в день. Вы работаете двадцать пять дней в месяц, получается двадцать пять лир в месяц, правильно?
— Не знаю.
— Какова ваша месячная зарплата?
— Не знаю…
— Сорок лир вы получаете?
— Получаю.
— Замечательно! А кто же кладет себе в карман разницу?
— Не знаю…
— Вот и получается, товарищи! Нет в вас никакого классового сознания! Поэтому вы не осмеливаетесь высказать свое мнение о том, что можно и нужно положить конец этой эксплуатации! То есть в один прекрасный день вы воспрянете и увидите, что годы прошли, что ваши зубы выпали, как листья в листопад, и вы больше не можете держать во рту гвозди. И вот тогда вы все приходите и плачете во весь голос, мол, Дольникер, Дольникер, но будет уже поздно…
— Но, — прошептал старик и несколько отодвинулся от гостя, — господин инженер не сдавал нам никакой обуви…
Дольникер восстал перед ним во весь рост, словно ангел с огненным мечом:
— Вы обессилели, товарищи, — гремел он, — вам положен сокращенный рабочий день! Сколько часов вы сейчас работаете в день?
— Сколько хочу…
— Это слишком много! Сапожник эксплуатирует чувство ответственности своих рабочих! Он прекрасно знает, что совесть заставляет вас работать до тех пор, пока вы можете руками шевелить! И каков же результат? Вы начинаете кашлять, заболеваете туберкулезом и тонете в море нищеты. Нет, товарищи! Вам нужно известить Цемаха Гурвица, черным по белому, что вы ни в коем случае не согласны работать, сколько вы хотите! С сегодняшнего дня, товарищи, вы будете работать на час меньше! А если сапожник откажет — забастовка!
— Да… но так… забастовка… господин инженер…
Дольникер начал бушевать, ибо он видел, что рабочий так и не понял, в чем суть проблемы.
— Забастовка — это забастовка, страйк, — объяснил Дольникер сурово, — и выньте уже гвозди изо рта, вы ведь можете их проглотить!
