Секретарь будто воды в рот набрал. Он знал, что наступил опасный момент: вены на лбу политика начали набухать. Зеев подождал, пока у Дольникера пройдет приступ гнева, и лишь потом вежливо заметил, что они успешно закончили выборы в местный совет и теперь уже можно с новыми силами укладывать вещи ввиду скорого отъезда…
— Наши голуби, — выразил надежду секретарь, — уже прибыли в «Тнуву».
— Кто знает, — ответил Дольникер, — эти потрепанные голуби не так уж держат марку, через каких-нибудь пятьдесят — шестьдесят километров они падают замертво. — Дольникер наморщил лоб. — Но пока мы здесь, надо действовать в интересах деревни, — заявил он Зееву, — я прошу тебя написать следующее послание всем, к кому это имеет отношение:
«Ув. господа!
Мы поздравляем вас с тем, что жители деревни Эйн Камоним (Восточная Верхняя Галилея) выбрали вас представителями местного совета. Мы просим вас прибыть в среду ровно в 3.30 в зал трактира для участия в первом закрытом заседании Временного совета.
Повестка дня:
1. Утверждение состава муниципального органа деревни.
2. Муниципальный орган будет решать вопрос о старосте.
Совершенно секретно. Не опаздывать. Желательно приходить в черном костюме».
— Вообще-то у них других и нет, — перебил секретарь, но Дольникер перебил его:
— Дата! Подпись!
— Пожалуйста, — послушно ответил Зеев и подписал:
«Управление инженера».
— И все же, — добавил Дольникер, — я не очень доволен тем, что мы нашли лишь четырех членов совета. Четное число — это опасно. Нужен еще один, решающий голос.
— Может, возчик?
— Я бы предпочел вместо этого частного предпринимателя, левый элемент или коммуниста, для равновесия сил. Есть ли в деревне какой-нибудь эксплуатируемый или наемный рабочий?
— Насколько мне известно, только я.
— Кончай эти шутки, Зеев, не могу же я послать в совет моего опекуна.
— Я — ваш личный секретарь, Дольникер.
— Разумеется. Кто в этом сомневается? Итак, я полагаю, что нашел коммуниста в лице помощника сапожника.
— Ну как хотите, Дольникер. Так я иду укладывать вещи.
* * *
Дольникер заглянул в сапожную мастерскую, чтобы убедиться, что помощник находится там один, и зашел в темный чулан, где размещалось предприятие. Политик с жалостью посмотрел на желтое лицо старика, сидящего на табурете и держащего во рту дюжину деревянных гвоздей.
— По возрасту он сапожнику в отцы годится, — подумал Дольникер, — но вместо того, чтобы пользоваться преимуществами своего возраста, он должен гнуть спину и подвергаться безжалостной эксплуатации с утра до вечера.
