— Они ждут тебя, — возвестил Марли, материализовавшись на крыльце.
Накренившиеся купола, перекосившиеся ставни, разбитые окна, но душу леденит мрачная картина извращенных святок, которые устроили владельцы этого странного дома. На лужайке перед крыльцом — восемь скелетов северных оленей со скрученными проволокой костями тянули санки, набитые золой, углем и куклами из гниющих кукурузных початков. В окне гостиной я увидел сосну, иголки которой выглядели столь же безжизненными, как отрезанные кошачьи усы, а ветки были увешаны свечными огарками и заплесневелыми шариками воздушной кукурузы.
По колено в тумане я брел к крыльцу. Марли толкнул дверь и, схватив меня за ледяную руку, повел по освещенному чадящими огарками коридору в роскошную столовую, убранную в стиле барокко. Тяжелые блестящие огненно-красные шторы, будто расплавленная магма, извергающаяся из жерла вулкана. Пушистый изумрудный ковер, словно из торфяного мха, поражающий своим великолепием. В углу деревянные напольные часы, корпус которых был источен жучками, словно гнилое бревно, отбивали полночь, издавая натужные туберкулезные хрипы. Напротив, в похожем на пещеру камине, бушевал огонь, языки пламени истончались и сплетались в буквы алфавита, на короткий миг вспыхивало слово «Рождество».
За застеленным полотняной скатертью банкетным столом, заставленным едой — мясом, выпечкой, овощами, винами, десертами, — сидели шесть самых невероятных созданий, когда-либо мной виденных. Они казались живыми покойниками: мертвенно-бледные, с темными, как птицы на утесах, глазами, в одеждах, изодранных в клочья; их лица напоминали древние манускрипты, отданные во власть книжным червям. На шее у каждого гостя на ржавой цепи болталась небольшая мраморная могильная плита.
— Три года назад мы работали исключительно в изъявительном наклонении — Рождество Прошедшее, Рождество Настоящее, Рождество Будущее, — пояснил Марли. — Но действительность сложнее, ты согласен, Эбенезер?
— На твоем месте я бы внимательно отнесся к тому, что ты сейчас услышишь, — изрек «Призрак Рождества Сослагательного» — так гласила надпись на его плите, — подцепив на вилку румяную картофелину и поднося свой трофей ко рту. Одет он был щеголем, весь в бархатных лентах и тончайших кружевах, из кармана камзола выглядывал безукоризненно белый носовой платок, свернутый в трубку.
Призрак Рождества Настоящего Совершенного после глотка бордо промолвила:
— Мы прошли долгий и трудный путь, чтобы принести тебе это послание.
