Клеопатра во время чтения наблюдала за Цезарем. До каких пределов должен дойти Цицерон, чтобы Цезарь оборвал его? Почему Цезарь терпит — и лишь улыбается — подобную критику своей популистской политики? И вообще зачем он терпит, чтобы его критиковали у него же в доме? Во время триумфа Цезарь раздал тремстам двадцати тысячам римских граждан по сотне денариев, десяти пекам зерна и шести пинтам оливкового масла каждому — необычайное проявление щедрости, усилившее любовь народа к нему. Аммоний рассказывал, с какой благодарностью смотрели римляне на Цезаря, когда он сказал, что желает поделиться славой и богатством с простыми гражданами. Как смеет этот человек критиковать действия Цезаря?
Клеопатра внимательно оглядела лица гостей. Людей, которые безмятежно улыбались, когда вкушали его угощение, пили его вино и принимали подарки от его любовницы и союзницы. Брут внимательно слушал Цицерона, как будто никогда и ни от кого прежде не слыхал столь мудрых откровений. Сервилия сражалась с яйцом всмятку. Кассий, если Клеопатра не ошиблась, пожирал взглядом хорошенькую жену Брута, Порцию. Прочие по-прежнему были заняты едой. Никто не возразил Цицерону ни единым словом, даже сам хозяин дома. Он лишь иронически улыбнулся Цицерону, как если бы оратор вздумал декламировать свой диалог перед обитателями скотного двора.
Цицерон же перескочил к другой теме — рассуждениям о тяготах изгнания, очередная скрытая критика в адрес Цезаря, которого Цицерон обвинял в том, что после войны в Греции он, великий оратор, вынужден был одиннадцать месяцев просидеть в Брундизии.
— Кроме того, вряд ли можно доверять мнению общества, отсылающего прочь хороших и мудрых людей, — произнес Цицерон.
Клеопатре пришлось подсунуть под себя ладони, чтобы сдержаться. У нее внутри все переворачивалось — и от выпадов Цицерона, и от сентиментального благодушия Цезаря. Неужели никто ничего не понимает? Или все все понимают, но им доставляет удовольствие слушать оскорбления в адрес человека, выказавшего себя лучшим из них? Клеопатра подозревала, что верно второе. Итак, они решили испытать милосердие и великодушие Цезаря в узком кругу. Будь ее воля, она сейчас кликнула бы стражников Цезаря, ужинавших у самого входа, и перебила бы всех гостей до единого.
— Следующая часть диалога — это дискуссия о том, как даже слепому стать счастливым, — изрек Цицерон, разворачивая еще один свиток.
Клеопатра подумала, что сейчас самый подходящий момент связать Цицерона, заткнуть ему рот и вырвать ему глаза. Возможно, римляне любят представления, но они не в силах соперничать с театральностью, изначально присущей грекам. Клеопатра была разгневана — и вместе с тем глубоко встревожена. Цезарь без малейших колебаний шагал по континенту, завоевывая страны и народы. Но он и пальцем не пошевелил, чтобы приструнить этих наглых римлян у себя в доме. Непременно нужно будет потом расспросить его, что им движет.
