Клеопатра - Карин Эссекс

Было что-то особенное в воздухе Александрии. Говорили, что над городом проносится дыхание морского бога Посейдона, который живет неподалеку от острова Фарос. Это Посейдон насылает разную погоду по своему желанию. Зимы в Александрии бывали такими колючими и сухими, что старики задыхались и мечтали о благотворной свежести весны. А летом воздух пропитывался морской влагой, он был густым и клейким, как камедь. Временами над Александрией поднимались тучи пыли вперемешку с мухами, а иногда жестокие ветры Африканской пустыни и вовсе изгоняли дуновения Посейдона прочь из города, на морские просторы. Но этим утром весна вступила в свои права. Легкое дыхание бога любовно овевало «Жемчужину подле моря», волнами накатывая на город, и благоухало ароматами жимолости и камфоры, лимонов и жасмина.

В самом сердце Александрии, на пересечении улиц Сома и Купола, стоял хрустальный гроб основателя города, Александра Великого. Царь Македонии покоился в нем уже более двух веков. Время не властно было над мумифицированным телом молодого полководца, поэтому любой мог взглянуть на него и отдать дань его гению. Иные египтяне даже запрещали сыновьям подходить к гробу великого воина, повторять молитвы Александру, которым их учили в школе, и вообще восхищаться знаменитым чужеземцем. Но как запретишь помнить о том, что Александрия, этот земной рай, была создана давно умершим греком, который мелом прочертил симметричную сеть городских улиц? Он построил дамбу Гептастадион, которая протянулась над сияющим морем, словно длинный жадный язык, и отсекла Великий залив от залива Счастливого возвращения. Преемники Александра, длинноносый грек Птолемей и его дети, возвели легендарный маяк на острове Фарос. Как скипетр огненного бога, пылал негасимый огонь на его верхней башне, направляя корабли в скалистую гавань. Они построили великую библиотеку, которая хранила все знания мира, и поставили портики вдоль мощенных известняком улиц, чтобы горожане могли прогуливаться в тени. И еще — большую часть городских театров, где каждый — грек, египтянин или иудей — мог посмотреть трагедию, комедию или послушать выступления ораторов. Конечно, все пьесы ставились на греческом, но любой образованный египтянин знал язык завоевателя.

Город до сих пор оставался истинным раем на земле, хотя сами Птолемеи выродились и стали другими. Они превратились в чудовищ. Внешне напоминая раскормленных в зверинце тюленей, они отличались хищными повадками и ненасытной жадностью. То были подхалимы, транжирившие египетские богатства, чтобы ублажить новых властителей мира, римлян. Не проходило и нескольких лет, как египетскому люду приходилось убивать очередного Птолемея, дабы напомнить им и себе, что пред вечностью все народы равны.