Она со злостью посмотрела на него, вдруг почувствовав, что ненавидит его всей душой, но промолчала.
После ужина они, как всегда, остались на галерее. Она села у стены, он — впереди, в шезлонге. Волосы его слегка поблескивали при свете керосиновой лампы. Оба молчали. Он думал о чем-то, она старалась погасить вспыхнувшую в душе ненависть и, не отрывая взгляда от горизонта, где полоса света выдавала скрытый за холмом город, думала о своем любимом. Завтра она снова увидится с ним, будет лежать в его объятиях, сладостно растворяясь в них. Пускай муж терзается тем, что стареет, пускай хочет, чтобы она тоже уподобилась ему. Разве она не отдала ему всю свою жизнь? Не так уж много лет осталось до старости, которой он так желает ей. Что может она сделать для него, ведь она и так заботится о его здоровье! За что ей упрекать себя? За счастье, которое выпало на ее долю?… Теперь-то она знает истинную цену всему и не может отказаться от того, что принадлежит ей по праву, даже если сам господь бог будет против нее.
Она чувствовала, как растет ее уверенность в собственных силах. Нет, она ни перед чем не остановится. Когда война кончится, она пойдет за тем, кого любит, без колебаний…
И тут Элисавета невольно отдалась мечтам, глядя на звездное небо, темно-синее, почти черное, но легкое и бездонное от сияния звезд, слушая громкую трескотню цикад и легкий шепот вечернего ветра в ветвях ореха. Она не замечала, что полковник обернулся и пристальным, изумленным взглядом наблюдает за ней, стараясь прочесть ее мысли. Его поразило лицо жены, дышавшее гордой уверенностью. Выражение мечтательного блаженства ясно говорило о том, что она бесконечно далеко отсюда.
Она услышала слова, заставившие ее очнуться:
— О чем ты думаешь?
Она поглядела на него искоса, не поворачивая головы.
— Ни о чем.
— Нет, ты о чем-то задумалась, и мысли твои были далеко. О чем же? Что за секреты?
Голос был сердитым и настойчивым, и эта настойчивость, заявлявшая о его супружеских правах, разозлила ее.
…- Я думаю о старости, — насмешливо ответила она.
— О чьей старости? О моей?
— Нет, о своей.
Он взглянул на нее из-под густых бровей.
— Тебе до старости еще далеко. Можешь пока еще жить беспечально.
— Беспечально? С тобой я никогда не жила беспечально, — желчно проговорила она.
— Вот как? — Он повернулся на стуле, метнув в нее сердитый взгляд.
Она сидела все так же спокойно, неподвижно глядя прямо перед собой.
— Что ты хочешь этим сказать?
