— Это насилие, — сдавленно проговорил Антон тоном человека, которого вынуждают открыть свою тайну. Он оглянулся, посмотрел на агента и тихо добавил: — Я приехал из-за женщины…
Начальник повернул голову и с любопытством взглянул на него. Агент весело усмехнулся и провел рукой по своим блестящим, смоченным волосам. В кабинете наступила тишина. Антон стоял потупившись — вид у него был сумрачный, сердитый. Начальник подошел к нему.
— Кто эта женщина? — спросил он.
В этот момент зазвонил телефон. Начальник нагнулся, снял трубку. Чей-то взволнованный голос о чем-то ему доложил. Лицо начальника выразило тревогу.
— Где обнаружен? — спросил он, и голос в трубке что-то произнес в ответ. — Когда? Уже выехал? Само собой разумеется… Пусть его кто-нибудь сопровождает… Одного ни в коем случае не посылать… Погоди минуту… — Он прикрыл трубку ладонью и, не взглянув на Антона, приказал агенту: — Увести! И прикажи старшине проверить личность. Пускай позвонит в Пордим. Переведи из камеры в караульное помещение.
Он махнул рукой — неопределенный жест, который можно было истолковать и как «до свидания», и как «пошел вон», и вновь вернулся к разговору по телефону.
Агент вывел Антона в приемную.
— Я прошу оставить меня в прежнем помещении, — сказал Антон.
— Почему? Тут ведь лучше.
— Я не желаю, чтоб полицейские приставали ко мне с расспросами, кто я и откуда, и чтоб на меня пялили глаза те, кто приходит сюда по делу.
Агент подумал, потом равнодушно обронил:
— Как хотите… — и проводил его в камеру.
С этой минуты он начал отсчитывать время — по неторопливым ударам городских часов. Минуты тянулись мучительно долго — казалось, сердцу, бившемуся отрывисто и глухо, с трудом удается прогонять их прочь, одну вслед другой. Он сидел и ждал, когда ему принесут пообедать, как обещал агент; ждал, чтобы его послали за водой; ждал, что его снова вызовут к начальнику. Напряженно вслушивался в каждый звук, доносившийся из коридора. Затаив дыхание, старался ничего не упустить. Быть может, именно сейчас старшина дозванивается в П орд им, в полицейский участок, где якобы выдан его пропуск. И тамошний начальник ответит, что такое лицо у них среди эвакуированных не значится и пропуск фальшивый.
От волнения он то ложился на нары, то вставал и принимался шагать по узкой камере. Мысль перескакивала с одного на другое. Он думал о товарищах по отряду, которые вечером будут ждать его и теперь, быть может, уже подходят к месту встречи; в страхе перед возможной гибелью возвращался назад, к прошлому, ища там утешения и поддержки; вновь вспоминал мельницу, где были спрятаны шесть винтовок. Ощущение того, что где-то совсем рядом городок живет привычной мирной жизнью, тяготило его и словно отдаляло от того мира, к которому он принадлежал, — мира, исполненного напряжения и борьбы. Мозг, не зная усталости, вырабатывал план побега. Предусмотреть все заранее было явно невозможно, но воображение подсказывало новые и новые варианты. Тщетно пытался он успокоиться, взять себя в руки.
