Действительно, на заваленной отбросами площади перед полусгнившей
харчевней он увидел Одрига, яростно швыряющего чем попало в кружащих над
ним птиц. Вороны легко уворачивались, Одриг же от бессильной ярости
мало-помалу переходил к отчаянию. Именно тогда на площади появился
Эльсиден колдун и произнес заклинание. Одриг отпрыгнул и отбил
брошенное в него заклинание своим. Эльсиден покачал головой и вновь
произнес заклинание. Похоже было, что на этот раз заклинание достигло
цели, поскольку Одриг запрыгал на месте, словно капризный ребенок, и
закричал уже по-человечески, умоляя либо отпустить его, либо убить.
Эльсиден лишь добавил к предыдущим заклинаниям еще одно, от которого
Одриг не только подпрыгнул на месте, но и завертелся. Затем Одриг
попытался сам произнести заклинание, на что Эльсиден лишь рассмеялся.
Тогда Одриг выхватил меч и стремительно, отчаянно, яростно бросился
на колдуна. Словно забыв искусство быстрого меча, от четырежды ударил
сбоку на уровне груди столь неуклюже, что Эльсиден просто уворачивался
от его ударов, затем же нанес удар сам. Казалось, что он лишь едва задел
одежду Одрига, но клинок окрасился кровью, а Одриг завизжал и выронил
меч. И снова Эльсиден колдун произнес заклинание, от которого Одриг упал
на колени. Эльсиден крепко схватил его за одежду на спине и протянул
руку тем самым жестом, каким в мороке доставал из воздуха факел, и тут
случилось неожиданное и небывалое: из переулка почти одновременно
вылетели четыре стрелы.
Первая стрела пролетела через площадь, никого не задев. От второй
Эльсиден увернулся, третью отбил мечом. Четвертая же по самое оперение
вошла в горло Одрига, перебив позвоночник.
Из безлюдных, казалось бы, развалин выбежали люди, и переулок мгновенно
заполнился гневно вопящими ворами, попрошайками и мародерами, что
обитали в Гнилом Причале. Даже те, кого аннарский палач удавил бы костью, чтобы
уберечь от их порченой крови свой клинок, возмутились, увидев, что
человек убит снастью для охоты на дичь. Вскоре они вытолкнули на
площадь, колотя руками и тростями из рыбьих ребер, пятерых, в ком, несмотря
на одежду
купцов, люди признали жрецов Нанизанного. Всех их крепко связали, и
вызвавшиеся оборванцы — скорей всего, те, кто еще не имел причин
опасаться дознания — поволокли жрецов и их луки к главам союзов. Гаффру
мечника учтиво пригласили быть свидетелем. К Эльсидену же колдуну никто
не осмелился приблизиться, столь страшен был его молчаливый гнев.
