— Я повстречал на наших дорогах уже двоих — двоих! — странных путников, — говорил Паулос. — Но уверен, в наши края их явилось больше, чего доброго, целая дюжина. Это темные пришельцы, и пока не пройдет полоса страшных событий, мы, возможно, так и не узнаем, добро они несут или зло!
Он склонился к Марии и коснулся губами выбившейся на лоб прядки золотистых волос.
— И тут, — продолжал он, обращаясь к Марии, — я положу руку на огонь светильника. В перчатке, конечно, и перед тем намочу ее как следует, чтобы подержать ладонь над пламенем с полминуты и не обжечься. Говорить буду вполголоса, с рассеянным и озабоченным видом, будто разговариваю сам с собой.
Он взял за уголок красную накидку и прикрыл ею грудь. Глаза его сверкали в полутьме. Такой жест, сказал он, характерен для таинственных путников.
— Как взойдет солнце, они становятся спиной к востоку и смотрят, как уменьшается их тень. Когда тень становится всего в два раза длинней их самих, они подбирают ее с земли, скатывают валиком и прячут в груди. Так и ходят весь день без тени. Нет, крыльев я у них не видал. Они выглядят как обыкновенные люди во плоти, но это только видимость. Никогда не подходят к зеркалу — оно их не отражает, и они боятся, что люди это сразу заметят. Разговаривают певучим и ласковым голосом; пока идут молча, тебя не поражает их красота, но стоит им заговорить с тобой, ты сразу заметишь в их лицах необычайную, тревожную и лучезарную красоту. Слова их западают тебе в душу, и очень скоро ты начинаешь хотеть того же, чего хотят они. Женщины, с которыми они поговорят, готовы идти с ними на край света. Скажу без обиняков: они сводят людей с ума. Кто с ними подружится или пригласит их к себе в дом, тот обезумеет! Это от них, судя по всему, идут все непотребства!
— Как же вы их узнавали?
Усталый голос премьер-министра доходит до Паулоса не только по воздуху, но и подползает по столу меж фужерами с подслащенной сахарными хлопьями водой.
— По отсутствию тени в предвечерний час. С одним из них я разговаривал в таверне «Два лебедя». Он пожаловался, что ему холодно, и спросил, не пора ли топить печь. Хозяйка таверны сказала, что до дня Святого Мартина[54] никто печей не топит. Но он действительно дрожал так, что зуб на зуб не попадал. С вашего позволения, я могу объяснить это научно: холод идет от тени, которую они носят в себе. Тень, оказавшись не на привычном месте — рядом с человеком, а внутри его, во тьме, вдали от солнечных лучей, начинает постепенно остывать, иногда, видимо, достигает температуры ниже нуля — в этом случае она обращается в лед. Как-то в год кометы оказался я во дворце некоего знатного итальянца. В тот раз это была, собственно говоря, пришелица, молодая женщина, совершавшая, по ее словам, паломничество в Рим. Скажу кратко: владелец дворца влюбился в нее, но его ревнивая супруга, графиня, как только муж вышел из гостиной, чтобы принести лютню, взяла да и удавила эту женщину серебряной цепочкой. Та упала на пол, и изо рта ее вышла наружу тень в виде длинной ледяной сосульки, которая тут же начала таять на мраморном полу. Тень, убедившись, что ее владелица лежит бездыханная, забралась под нее и вместе с ней отправилась туда, где ей и место: в загробный мир, мир теней.
