— Ну, если уж это подарок жениха, то не из зажиточных крестьян, а из благородных горожан. Мельчает наша знать! — заявила некая вдова из семейства Урсино.
— Многие поразъехались, по заграницам путешествуют, — заметила мать второго консула.
Рикоте решил, что дочь должна принять покаяние, и поместил ее на год в монастырь, дав ей с собой самую что ни на есть бедную одежду, но через полгода девушка сбежала из монастыря с тем самым капралом Солито, потому что он писал ей нежные письма, просил прощенья за свою оплошность и предлагал поправить дело, женившись на ней. Рикоте разыскал парочку в лесной хижине и понял, что теперь уж ничего не поделаешь; сыграли свадьбу, а наутро, когда во двор понаехали возчики из пекарни за зерном, на ту террасу, где когда-то бесновалась коза, из спальни молодых вышел Солито и повесил на самую высокую веревку кружевные панталоны с голубыми цветочками, на которых теперь действительно красовались три Кровавых пятна. Горожане принялись горячо обсуждать невинность Роситы, задавая вопрос, как ухитрился Солито лишить новобрачную невинности, не сняв с нее этих самых панталон. Солито выгнали с военной службы, и он стал помогать тестю в торговле. Однако подал прошение, и ему разрешили надевать парадную военную форму по большим праздникам. Но это уже другая история, не имеющая никакого отношения к году кометы. А коза, как выяснилось впоследствии, действительно была укушена бешеной собакой, и комета тут была ни при чем. К тому же до той поры комету не удавалось разглядеть даже дамам, выходившим на плоскую крышу с театральными биноклями, и где уж было козе разглядеть ее невооруженным глазом.
В таверне Лысого посетители, смакуя красное, переговаривались между собой.
— Вы не замечаете, господин капитан, что вино вроде стало получше?
— Это, должно быть, оттого, что холода нынче кончились в мае!
— А не от действия кометы? Она уж, верно, недалеко.
Слух о том, что вино стало лучше, разошелся по городу, и торговля у Лысого пошла бойчей. Появился приглашенный муниципалитетом дегустатор, высокий розовощекий блондин с живыми глазами; поначалу он специализировался на бретонском мускате, потом стал пробовать все вина без разбору. Расхаживал по таверне, похлопывая пузатые бочки, и рассказывал о винах, какие ему довелось попробовать в молодости, когда он разъезжал по разным провинциям.
— Может статься, — говорил ему Лысый, — что и эти наши вина сродни тем, что ты пробовал.
