— А бывают неверные жены?
— Нет. Если были бы неверные жены, тогда чью верность мы брали бы за образец, чтобы осудить их? Дело тут не в верности, а в силе чувств. В то время в Миланском герцогстве произошло два восстания: одно — из-за налога на сливочное масло, другое — в знак протеста против указа, который предписывал писать только на одной стороне листа гербовой бумаги, — и народ забыл о пленнице. Когда к башне направлялись тюремщики, каждый со своим ключом, жители Римского квартала знали, что наступил полдень и пора обедать, другой пользы от башни и пленницы они не видели. Если какой-нибудь чужеземец, проходя мимо башни, останавливался и начинал ее разглядывать, к нему тотчас подходил полицейский и спрашивал: «Вы разбираетесь в башнях?» Некоторые из самохвальства отвечали утвердительно, упоминали Пизанскую падающую башню, Круглый замок в Сицилии, лондонский Тауэр, башню на Кипре… Тогда начинался бесконечный допрос: «Что такое башня? Приходилось ли вам быть узником? Какая это была башня? Сколько времени вы в ней провели? Пытались ли хоть раз бежать? Когда больше хотелось бежать: летом или зимой? Думали когда-нибудь, что заслужили наказание? Знали о планах побега других узников? Какими способами и средствами они пользовались? Годился бы какой-нибудь из них, чтобы бежать из нашей башни? Или чтобы проникнуть в нее, забравшись наверх и спустившись во внутренний двор, где имеется единственная дверь? Была ли в вашей башне лестница?»
— А в той, о которой ты говоришь, была лестница?
— Нет, не было. Чужеземец уезжал восвояси, опасаясь тирании Висконти[17], и у себя на родине рассказывал о башне, говорил, что в ней, должно быть, хранится какая-то страшная государственная тайна. Однажды в некоем дальнем городе, а может, и в нескольких городах сразу, кто-то сказал на людях: «В Башне Без Двери заточена очень красивая женщина».
— Может, самая красивая?
— Да, самая красивая! И многие юноши, не зная друг о друге, стали пробираться по ночам в Ломбардию, чтобы освободить красавицу из заточения и жениться на ней. Тот, кто проявил бы любопытство к этим пылким юношам, повстречав кого-нибудь из них на постоялом дворе, на перекрестке дорог или у родника, где путники утоляют жажду, сразу бы догадался, кто перед ним: у каждого глаза сияли золотистым светом, а речь была тороплива и бессвязна.
— Ты был в их числе?
— Я поздно узнал о красавице. Как ты могла подумать, что я не пошел бы! Но только одному юноше удалось незаметно подобраться к башне. В ту ночь бушевал ветер, громыхая железными листами, Башня Без Двери высилась перед ним темной громадой.
