Усилием воли молодой человек затолкал воспоминания о фантастическом событии на задворки разума, отмел их, отложил на потом... Он целиком сосредоточился на настоящем, на нормальной реальности — по крайней мере, на том, что Читалось нормальной реальностью.
Вечеринки по случаю дня рождения Мари Клер своим великолепием обычно превосходили все ожидания, и предстоящая, судя по всему, не должна была стать исключением. На потолке полностью отделанного цокольного этажа крутился сверкающий зеркальный шар, на полу лежал переносной деревянный настил, взятый напрокат. Из колонок на весь дом грохотали «Bee Gees»; с потолочных балок свисали витые, светящиеся в темноте гирлянды; на карточных столиках, накрытых скатертями в радужных разводах, горели восковые лампы, лежали салфетки цвета фуксии.
Мари Клер переобулась в туфли на головокружительно высокой платформе, нанесла блестки на веки и скулы. Когда она поднялась в свою комнату поправить кудряшки, брат принялся перебирать стопку пластинок в гостиной, надеясь незаметно подсунуть что-нибудь из «Jethro Tull» в легкомысленную музыкальную подборку сестры. Однако руки дрожали, лихорадило, как при простуде. Дэниел то и дело заглядывал под диван, под кресла, проверял шкафы...
«На меня напало какое-то исчадие ада».
В комнату вошла мать, холодно блеснула глазами — и атмосфера накалилась до предела.
— В чем дело, Дэниел?
«Мама все знает!» — догадался он.
— Намечается веселая вечеринка, — еле сдерживаясь, ответил Дэниел.
— Да, Мари наверняка соберет целую толпу кавалеров, — заметила мать с нарочитой небрежностью.
Он отложил пластинку «Jefferson Airplane» и полностью сосредоточился на разговоре.
— Тебя это беспокоит?
— Они мне надоели. Нужно, чтобы она влюбилась в того, кто занимается...
Она умолкла на полуслове и настороженно взглянула на сына. Дэниел так и не понял: то ли мать надеется вытянуть сведения из него, то ли действительно невзначай сболтнула лишнее.
— Чем занимается? — поинтересовался он.
— Ничем, — торопливо пробормотала она и отвернулась.
— Магией? — настойчиво уточнил сын.
Мать вздрогнула и, побледнев, уставилась на Дэниела.
— Да не пугайся, я все знаю, — сказал он, — Я ведь понимаю старофранцузский.
Видишь ли... Я объясню, — начала она.
Внутри Дэниела пробудился голодный, жаждущий крови зверь. Мать никогда не снисходила до объяснений. Он как будто подсознательно чувствовал ее страх, ее слабость...
— Не стоит, мам, все яснее ясного. Ты нашла книгу, принадлежавшую семье отца, и вообразила себя могущественной ведьмой. Думаешь, что можешь контролировать своих детей. Или даже преодолеть земную гравитацию! Или намешать эликсир вечной молодости.
