— Изыди, сатана! — зло глядя на Томаса, воскликнула Инес, стараясь гневом замаскировать свой страх. К ее облегчению, он с легкой улыбкой тотчас отступил в сторону, высоко подняв руки в знак полного согласия со всеми ее требованиями.
— Я знал, что ты выйдешь, — сказал Томас. К своему удивлению, в его голосе Инес услышала гордость за нее, словно она совершила не глупость, а нечто достойное похвалы.
— Скажи Бастьену, чтобы он не присылал Уайатта. Мы едем в аэропорт, — приказала она, еще выше подняв крестик.
Он кивнул и поднес телефон к уху:
— Проследи, чтобы для нас были заказаны билеты.
Томас не стал дожидаться ответа Бастьена, повернулся и направился в столовую.
Инес немного замешкалась, соображая, что делать дальше, потом быстро вернулась в спальню, схватила свою сумочку и, зажав в руке спасительный крестик, медленно вышла в холл номера. Дверь в гостиную была распахнута, и она видела Томаса, который заканчивал собирать свой рюкзак, засунув записную книжку в боковой кармашек; он застегнул последнюю молнию и, вскинув рюкзак на плечо, обернулся к Инес. Едва он двинулся в ее сторону, она подняла крестик повыше, затем попятилась, на ощупь открыла дверь и выскочила в коридор.
— Ты можешь перестать сверкать этим? — немного насмешливо спросил Томас. — Думаю, на улице это будет выглядеть как минимум странно, боюсь, если ты не перестанешь размахивать крестом, то привлечешь к себе ненужное внимание.
Только сейчас Инес заметила, что горничная, катившая пылесос, и люди, ожидающие лифт, с оживленным любопытством смотрят на нее. Инес опустила руку, сделав вид, что поправляет блузку, однако, боясь, что вопреки обещаниям Томас может наброситься на нее, она не рискнула выпустить крестик из вспотевших от страха пальцев.
Вздохнув, Томас вытянул руку в сторону лифта:
— После вас.
— Нет, — быстро возразила Инес, потом, откашлявшись, твердо произнесла: — Только после вас.
Томас пожал плечами и направился к лифту. Она последовала за ним, старательно держась на расстоянии, казавшемся ей безопасным. Так они и подошли к пожилой паре, ожидающей появления кабины лифта. Инес едва глянула в их сторону, продолжая взглядом сверлить спину Томаса.
— Прелестный крестик, дорогая.
Инес нервно посмотрела на сказавшую это пожилую женщину, натянуто улыбнулась и, сурово взглянув на Томаса, сказала:
— Он был освящен самим Папой.
— Каким именно? — спросил Томас. — Новым или тем, который был до него?
Инес заколебалась, соображая, который из них прославился большей святостью, затем солгала, решив придать своему заявлению весомость:
