— Итак, у тебя только два варианта, — вновь заговорил Томас. — Либо ты летишь со мной в Амстердам, и по дороге я тебе все объясняю, либо мы ждем Уайатта, который займется твоей памятью.
— Ну и пусть сотрет только воспоминание об укусе, — запротестовала Инес. — Он не станет...
— Он сотрет события нескольких последних месяцев, — заявил Томас. — Бастьен должен был рассказать тебе о нас перед твоим повышением, без этого он не имел права назначать тебя на столь высокую должность. Тебя вызвали в Нью-Йорк именно для того, чтобы посвятить в особенности нашей жизни. Если бы ты смогла принять эти особенности и согласилась держать их в секрете, получила бы повышение. В противном случае вся информация о нас была бы стерта и новой должности ты бы не получила. К сожалению... — Он помолчал несколько секунд и сухо продолжил: — В это время Бастьен проявил некоторую рассеянность. Он только что встретил свою суженую и, кроме того, был занят решением некоторых проблем семьи. Вот почему, не закончив положенную процедуру, он тем не менее назначил тебя на новую должность и позволил вернуться в Англию. Предполагалось, что, пока Бастьен не сможет выбраться в Англию и заняться тобой, Уайатт будет следить за тем, чтобы информация о нас не дошла до тебя раньше времени. Если же ты не сможешь принять наше существование и наши объяснения, Уайатт сотрет все из твоей памяти, включая факт повышения.
Томас позволил ей переварить услышанное, затем продолжил:
— Итак, ты летишь со мной в Амстердам и даешь мне возможность все объяснить, или мы ждем Уайатта, который стирает твою память, и возвращаем тебя на ту работу, которой ты занималась до своего повышения. — Помолчав, он добавил: — По крайней мере до тех пор, пока руководство не подыщет тебе работу в другой компании.
Инес не пришлось долго раздумывать. Ее карьера — это ее жизнь, и так легко она от нее не откажется. Черт возьми, только у мертвой Инес Урсо они смогут забрать ключ от ее вице-президентского кабинета. И все же она колебалась, пристально смотрела на дверную ручку, но никак не могла решиться повернуть ее.
Наконец, решившись, она поднесла руку к шее, на которой на изящной золотой цепочке висел золотой крестик. Когда Инес ездила в Италию, этот крестик освятил сам Папа. Он должен обладать двойной силой, но когда Томас вонзал свои клыки в ее горло, крестик был под блузкой. Теперь, держа его в левой руке перед собой, словно щит, она правой резко распахнула дверь.
