— Ты не одобряешь мой поступок? — спросил он.
Это был чисто риторический вопрос, но она немедленно огрызнулась в ответ:
— Выгнали простого гвардейца и уже воображаете себя защитником народа? Не смешите меня!
— Какое нахальство! — разозлился Дурла, будто оскорбили лично его. — Ваше.
Величество, пожалуйста, позвольте мне…
Но Лондо жестом остановил его, пристально взглянул на девчонку.
— Я ведь видел тебя раньше? Разве нет?
На сей раз она ответила не сразу.
— Немедленно отвечай императору! — рявкнул Дурла, и Лондо не стал его одергивать. Юношеская дерзость — это одно, и терпимость к ней, в определенных пределах, можно считать добродетелью, но если император задает вопрос, то, Великий Создатель, вы либо отвечаете на него, либо вас ждут крупные неприятности.
К счастью, девушка, определенно, обладала неплохим чутьем, помогавшим распознавать, когда можно дерзить, а когда следует остановиться.
— Мы… встречались пару раз. Случайно. Во дворце. Во время официальных приемов.
Заметив, что Лондо продолжает пристально рассматривать ее, пытаясь вспомнить, где именно мог ее видеть, она добавила:
— Моей матерью была леди Целес… а моим отцом — лорд Антоно Рифа.
Лондо будто молотом по голове ударили. Лорд Рифа, одно время был его союзником, и его политические махинации отняли у Лондо самое дорогое в этой жизни.
Если Лондо принимал множество дурных решений, и шаг за шагом затягивающих его на путь тьмы, то Рифа, сломя голову летел по этой тропе, упиваясь ложью, коварством и предательством — издержками на пути к власти в великой Республике.
Центавр. Он был стратегом и манипулятором старой закалки, искусным обманщиком.
Он, и ему подобные, превратили старую республику в болото, где барахтались рвущиеся к власти ублюдки. И он лично был виновен в гибели нескольких близких.
Лондо. Моллари, в какой-то мере, сумел отомстить за все это, устроив Рифе жестокую и страшную смерть от рук разъяренных нарнов.
И лишь позднее Лондо узнал, что и он, и Рифа, были всего лишь марионетками Теней. Да, Рифа действительно был фанатиком, одержимым властью, но Лондо заставил его ответить и за те преступления, в которых тот не был повинен. Лондо часто представлял, что чувствовал Рифа, умирая от кулаков и дубинок нарнов. Когда-то это доставляло ему удовольствие. Теперь же это воспоминание вызывало у него лишь отвращение и ненависть к себе.
Но сейчас, глядя в лицо этой юной девушке, Лондо впервые почувствовал себя виноватым.
Затем что-то в ее словах привлекло его внимание.
