– Ни даже и одному мальчугану, – прибавил король, лукаво взглянув на своего сына. – Ну, мистер Дэл, значит, вы готовы служить мне и ваша совесть также?
– Без всякого сомнения, ваше величество, – ответил я.
– Король представляет собою совесть подданного, – сказал король.
– Что же тогда будет совестью для короля? – спросил герцог Монмут.
– Сознание того зла, какое он может принести, если не будет осторожен.
Герцог Джеймс Монмут понял замечание и принял его очень мило, нагнувшись, поцеловал руку отца.
– Трудно служить двум господам, мистер Дэл, – снова обратился ко мне король.
– Ваше величество – мой единственный господин, – начал было я, но король весело перебил меня восклицанием:
– А все-таки хотел бы я взглянуть в то время на своего братца!
– Позвольте Дэлу служить мне, – воскликнул герцог Джеймс. – Ведь я-то глубоко предан и этим свободам, и реформатской церкви.
– Это я знаю, знаю, Джеймс, – согласился король, – но очень печально, что ты говоришь так, как будто не предан им твой дядя, – и он лукаво улыбнулся молодому герцогу.
Тот вспыхнул до ушей, а затем, оправившись, спросил:
– Так что мистер Дэл может ехать со мною в Дувр?
Мое сердце замерло. Все только и говорили о веселье, предстоявшем в Дувре, и о скуке в Лондоне, когда король уедет встречать герцогиню Орлеанскую. Мне пламенно хотелось ехать туда, и я надеялся только на покровительство Дарелла; но – увы! – оно теперь было потеряно для меня. Я тревожно следил за выражением королевского лица. Казалось, эта просьба чем-то позабавила короля; он стал гладить свою собачку, желая скрыть веселую улыбку, и спросил:
– Почему же нет? И в Дувре мистер Дэл может так же служить и тебе, и мне, и своим принципам не хуже, чем в Лондоне.
Я склонился на колено и поцеловал руку короля, а потом и руку его сына, принявшего это выражение преданности очень милостиво.
Король смотрел на нас обоих задумчивым взглядом.
– А теперь идите, мальчуганы, – сказал он, точно мы были школьниками из городской школы, – оба вы еще зелены и глупы. Пользуйтесь своей молодостью, и да хранит вас Бог!
Он с доброй и усталой улыбкой откинулся на спинку кресла и снова стал ласкать свою собачку. Несмотря на все, что я знал о нем, мое сердце стремилось к нему, и, преклонив колено, я с глубоким чувством сказал:
– Да хранит Господь ваше величество!
– Господь всемогущ, – грустно заметил он. – Благодарю вас, мистер Дэл.
Отпущенные королем, мы оба отошли от него, и я хотел откланяться герцогу, но он обернулся ко мне и с улыбкой произнес:
