Деньги, деньги... Где взять их?
На этот вопрос ответ у его министров был всегда один: надобно жениться с умом.
Король знал, что жениться ему, конечно, надо. Вот только на ком?
Испанцы выказывали живейшую заинтересованность в том, чтобы будущая супруга короля была хотя бы косвенно связана с их державой. Посол Испании достаточно прозрачно намекнул, что, если Карл остановит свой выбор на какой-нибудь из датских или голландских принцесс, Испания позаботится о том, чтобы за нею было дано хорошее приданое.
Карл поморщился. Он хорошо помнил «туманных» дам из тех столиц, в которых ему случалось — не по своей воле — живать подолгу. Министры требовали, чтобы его избранница была богата. «Это важно, — говорили они, — ввиду плачевного состояния наших финансов». — «Да, — возражал он, — но / если, помимо богатства, она не будет хотя бы более или менее приглядна, я сам могу оказаться в плачевном состоянии!»
Такой подход министры считали в высшей степени легкомысленным. Для приглядности есть любовницы; супруге вполне достаточно быть богатой.
Гайд, со свойственной ему прямотою, продолжал выказывать леди Кастлмейн открытое пренебрежение и даже запретил своей жене водить с нею знакомство. «Только человек поистине сильный может на такое решиться, — невесело думал Карл, — ибо подобных обид Барбара не прощала». Прослышав о том, что король в честь своей коронации намерен пожаловать канцлеру титул графа Кларендона, Барбара наверняка будет рвать и метать. «Почему я всегда уступаю ей?» — снова и снова спрашивал себя Карл. Почему?.. Да просто потому что она умела ублажить его лучше любой другой женщины; потому, что она давала ему ни с чем не сравнимое плотское наслаждение; потому что она сама умела отдаваться желанию безоглядно. Можно было сколько угодно упрекать Барбару в алчности, бессердечии или же вульгарности — но ее чувственная красота, ее бьющее через край сладострастие накрепко привязывали к ней мужчин; не только Карла: всех, кому довелось познать эту женщину.
Но сейчас ему следовало думать не о Барбаре, а о том, где взять денег.
Во дворце его уже дожидался лорд Винчелси, только что вернувшийся из Португалии. Винчелси желал сообщить королю некие сведения, неизвестные пока никому из соотечественников.
— Приветствую вас, милорд! — сказал король. — Поведайте, чем так прельстила вас Португалия, что глаза ваши до сих пор еще сияют?
— Осмелюсь предположить, — отвечал Винчелси, — что им открылся путь к разрешению денежных трудностей Вашего величества.
