А посему, к удивлению всего Лондона, они с Роджером поженились — и тут только Роджер понял, в какую ловушку он угодил. Глупец! На что он рассчитывал? На то, что замужество укротит ее неукротимый нрав? Превратит необузданную мегеру в покорную жену? Очень скоро Роджеру пришлось осознать свою ошибку и горько о ней пожалеть. Тем временем Честерфилд продолжал пользоваться неограниченным расположением Барбары, пока — в том же году — в Лондоне не провалился роялистский заговор и графа, подозреваемого в участии в заговоре, не заключили в Тауэр. Правда, в начале следующего, 1660 года его выпустили, но по выходе он сразу же убил кого-то на дуэли и вынужден был скрываться от наказания во Франции.
Итак, в начале 1660 года Барбара жестоко тосковала по своему возлюбленному, когда случилось нечто, отодвинувшее ее любовные переживания на задний план.
В последнее время в столице все чаще слышались разговоры о возможности скорого возвращения короля. Жизнь при Протекторате оказалась ничуть не лучше, чем при старом короле. Кавалеры не желали мириться с потерей своих поместий, средние сословия стонали под бременем непосильных налогов. К тому же Оливер Кромвель умер, а новому правителю — Ричарду Кромвелю — явно недоставало отцовской мудрости. Наконец, люди просто устали от угрюмого пуританства. Всем хотелось ослабления жестких законов; хотелось пышных зрелищ, смеха и веселья на улицах. Народу надоели длинные проповеди. Народ хотел петь, танцевать и веселиться. А потому герцог Бэкингем вместе со своим тестем, лордом Ферфаксом, и при полной поддержке генерала Монка начали готовить возвращение короля.
Наконец Роджеру Палмеру вручили некую сумму денег, которую он должен был отвезти королю в Голландию. Кроме денег, Роджер взял с собою в поездку жену — и злые языки еще тогда утверждали, что молодой король обрадовался Барбаре больше, нежели золоту.
Что же до самой Барбары, то она никогда еще так не блаженствовала. Этот высокий смуглый молодой человек был король — а следовательно, был достоин ее. Он, как и она, умел безрассудно отдаваться страсти; в остальном же он был ее полной противоположностью, ибо отличался терпимостью, великодушием и завидной легкостью нрава. Впрочем, всякий раз, когда взор короля обращался на Барбару, ей тоже удавалось принять достаточно смиренный вид. Она изобразила несказанное удивление оттого, что король собирается совратить замужнюю даму, и намекнула, что супруг наверняка будет ею недоволен. Потом она еще трепетала и колебалась некоторое время; но не очень долго, поскольку в течение своей краткой поездки ей надо было успеть не только стать любовницей короля, но и дать ему оценить счастье, рождаемое ее чувственностью и ее умением целиком отдаваться наслаждению, — а Барбара точно знала, что в этом мало кто из женщин мог бы с нею сравниться. За время их недолгого романа король должен был запомнить Барбару настолько, чтобы стремиться к новой встрече с нею не меньше, чем он стремился к возвращению английской короны.
