Конде выключил лампу, но остался стоять по другую сторону стола, дожидаясь, когда Пупи перестанет тереть воспаленные глаза.
— Вы увлекаетесь мотоциклами, если не ошибаюсь?
— Да, лейтенант, и, если по правде, мало кто знает этих тварей так, как знаю их я.
— Кстати, о ваших знаниях. Что вам известно о Лисетте Нуньес Дельгадо?
Глаза Пупи вдруг расширились в нескрываемом ужасе, смазливое лицо, хранившее до сих пор невозмутимое выражение, сморщилось в болезненной гримасе. Рот раскрылся в попытке произнести слова протеста, но он не издал ни звука, и только подбородок задрожал, будто в безвольной судороге подступающих рыданий.
— Ну так что вы мне ответите, Педро?
— Не понимаю, что вам от меня надо? Ничего мне о ней не известно, лейтенант, могу поклясться чем хотите, ничего не знаю…
— Погоди клясться, давай-ка лучше разберемся. Когда ты видел ее в последний раз?
— Не знаю, в понедельник или во вторник. Я заехал за ней в Пре после окончания занятий, потому что она хотела купить у меня кроссовки, такие, знаете, с широкой подошвой — приобретены мной законным путем, честное слово! Мы поехали ко мне домой, Лисетта их померила, они пришлись ей впору, потом поехали к ней домой за деньгами, а после я уехал.
— Сколько вы взяли с нее за кроссовки?
— Нисколько.
— Вы же сами сказали, что она их у вас купила.
Пупи алчными глазами смотрел, как Конде прикуривает сигарету.
— Хочешь курить?
— Буду вам благодарен.
Конде подал ему пачку и коробок спичек, подождал, пока Пупи закурит.
— Ну так что там было с кроссовками?
— Ничего особенного, лейтенант, вы же знаете, что мы с ней, ну, мы с ней встречались, а девушке, с которой у тебя что-то было, сами понимаете, немыслимо что-то продавать.
— Значит, ты ей кроссовки подарил, так? Или, может, отдал в обмен на что-то?
— То есть как в обмен?
— Между вами в тот день были половые сношения?
Пупи запнулся, готовый возмутиться, заявить о недопустимости вмешательства в чужую личную жизнь, но, видимо, передумал:
— Да.
— Для этого она и пригласила тебя к себе домой?
Пупи жадно втянул сигаретный дым, так что Конде расслышал легкое потрескивание сгорающего табака, и помотал головой, будто отрицая то, чего не мог отрицать, потом опять затянулся и только после этого заговорил:
— Послушайте, лейтенант, я не желаю расплачиваться за то, чего не совершал. Понятия не имею, кто убил Лисетту и в какую историю она ввязалась, и хотя то, что я сейчас скажу, прозвучит некрасиво, я все равно скажу это, потому что не хочу, чтобы из меня делали козла отпущения. Лисетта была девицей поведения весьма и весьма вольного, вот именно, вольного, а у меня с ней отношения были так, время провести, ничего серьезного, потому что я знал: Лисетта меня кинет в любой момент, как это было, когда она познакомилась с одним мексиканцем, жирным как свинья, Маурисио его, кажется, звали. Но в постели она была тигрица, вот в чем дело. Настоящая тигрица, и, если честно, мне нравилось заниматься с ней сексом, но и сучкой настоящей тоже была, потому-то и трахнулась со мной в тот день за эти кроссовки.
