— Так надо, — сухо сказал он.
— Надо?! — взвилась Зойка. Она испытывала чувство безысходности. — Это ты во всем виноват! Ты потащил нас к тетке за иконами! Из-за тебя, гнида, мы все теперь сядем в тюрьму. Я в милицию пойду! — вдруг воскликнула она в порыве раскаяния. — И расскажу, как все на самом деле было!
— Пойдешь?! — зловеще переспросил Алиферов и, неожиданно схватив Зойку за волосы, с силой ткнул ее лицом в стену. Из разбитого носа и губ женщины на белый кафель брызнула кровь. Нечистый, будто мочалкой размазал Зойкиным лицом кровь на глазурованной плитке и прорычал: — Попробуй мне только карты спутать, стерва! Думаешь, от меня на зоне спрячешься? Я и там тебя достану, падло! И ты до конца дней своих будешь делать то, что я прикажу! Ясно?!..
Зойка была напугана, раздавлена, уничтожена, как личность. Впрочем, от личности в ней давно уже осталось очень мало. Ее правда и раньше били и унижали, но вот так грубо о нее ноги никто не вытирал. Нечистый с силой прижимал ее к стене до тех пор, пока Долженкова не пробормотала:
— Ясно!
И только после этого отпустил. Размазывая по лицу кровь и слезы, она побежала в ванную умываться. Когда Долженкова вышла, Алиферов сунул ей за пазуху семьсот баксов, их с Сашкой доля, и вытолкал из дома.
Было так жарко, что работавший в кабинете Шатохина кондиционер плохо справлялся со своими обязанностями — вхолостую гонял по комнате теплый воздух. Однако сидевшему напротив следователя Шиляеву, после душной зловонной камеры, где он просидел полтора часа, здесь было так же легко и свободно, как человеку только что вышедшему из жарко натопленной бани на свежий морозный воздух.
— Итак, гражданин Шиляев Александр Васильевич, — суровым тоном сказал Шатохин, — Вы задержаны по подозрению в ограблении дома гражданки Серебряковой и нанесении ей тяжких телесных повреждений… Это я вам как официальное лицо объявляю, а как неофициальное скажу: — майор бросил уничтожающий взгляд на своего визави, — таких как ты гадов не задерживать, а стрелять на месте нужно. Раскольников хренов! Старушек, значит, любишь потрошить? Рассказывай, кого еще ограбил?!
Шиляев испуганно заморгал белесыми ресницами:
— Да вы что, гражданин майор, с Серебряковой был первый и единственный случай, клянусь вам!
Весьма довольный тем, что задержанный не отрицает своей вины, Шатохин продолжал брать нахрапом:
— Сколько вас было человек?
— Один я был.
— Врешь!
— Да нет, один! — помня наказ Нечистого, стоял на своем Сашка.
