Могила для горбатого - Александр Чернов, Николай Николаевич Красильников

Зойка Долженкова лежала на скрипучем диване, задрав ноги. Упираясь пятками в поясницу худосочного юнца, она пружинно прижимала его к себе и тут же расслабляла мышцы ног. Сквозь ставни, тюль и щель неплотно прикрытых портьер в комнату сочился дневной свет. Игра светотеней вышила на потолке, стенах, шифоньере и нескольких книжных полках причудливый орнамент, который вполне мог служить рисунком для персидского ковра. Было душно. По губастому некрасивому лицу парня с узким лбом, крупным носом и маленькими глазами струился пот. Достигнув круглого безвольного подбородка, капли срывались и падали на дряблую распластанную грудь Зойки с черными сморщенными сосками. Изображать даже подобие страсти Долженкова не собиралась. Молод еще, перебьется. Через пару минут, по тому, как судорожно напряглось тело парня, она поняла, что сейчас произойдет и в последний момент, убрав ноги с поясницы партнера, ловко вывернулась. "Не хватало еще забеременеть от этого сопляка", — подумала она и громко объявила:

— Следующий!

Парень соскочил с дивана и, подобрав с пола одежду, шмыгнул в смежную комнату. На смену ему в дверях возник выше среднего роста юноша лет восемнадцати, очевидно, ровесник предыдущего. Прикрыв дверь, он несмело приблизился к лежавшей на диване Зойке. Не думал Женька, что первой его женщиной окажется вот эта лахудра с крашеными-перекрашенными, похожими на паклю волосами. В его воображении рисовалась худенькая стройная девочка с миловидным лицом и атласной кожей. Перед ним же в полумраке лежала вульгарная особа за тридцать лет. Лицо у нее, правда, было миловидным… когда-то. Прямой нос с хищно изогнутой линией крыльев, большие глаза, широкий открытый лоб, красиво очерченный рот. Однако годы, а в большей степени пьянство стерли былую привлекательность, нанесли у глаз и в уголках губ сетку морщин, преждевременно состарили кожу, соскоблили румянец. Разумеется, ущерб понесли и другие участки тела, но Женька этого не видел, постольку поскольку, Долженкова, изображая целомудрие, прикрывалась простыней.

— Долго будешь пялиться? — грубо спросила Зойка и взыскательным взором "ощупала" фигуру парня. — Не тяни, раздевайся!

Женьку, будто подстегнули. Он поспешно снял рубашку, сбросил брюки; испытывая жгучий стыд, тошноту и слабость во всем теле, стал стаскивать трусы. Желания обладать этой, да и вообще какой бы то ни было женщиной у него в этот момент не было. Одно дело грезить об интимной близости, мечтать о светлом чистом чувстве и другое — вот так, по-скотски, столкнуться с реальностью. Парень сейчас с удовольствием собрал бы свои вещи и покинул эту квартиру, да нельзя. Сидевший в соседней комнате Колька Кабатов и его дальний родственник Володя, да и сама Зойка поднимут на смех. Щенок! Бабой не смог овладеть!