— Да он меня как трофей демонстрирует. Везде мною хвастается. Я умею форсу поддать, ты же знаешь, — платье надену черное, гладкое, медальон бабушкин серебром тусклым мерцает. Да и рост в туфлях с каблуками-рюмочками самый представительный. Иду, подбородок вздерну, а ресницы опущу — все аж расступаются: шамаханская царица. Присяду небрежно — спина прямая и вполоборота к обществу, вроде скульптура застывшая. Чувствую — полируют тело восхищенные взгляды!
— Еще твоя бледность мраморная роль играет, взгляд рассеянный и молчаливость впечатление неизгладимое производят… Вот бы мне так научиться…
— Тебе совершенно не надо. Другая индивидуальность — веселушка, милая, круглолицая. А у меня лицо словно в эллинские времена высечено. А под молчаливостью подозревается лавина страстей и богатое внутреннее содержание. Главное, всякому ясно: колдунья! С таким-то взглядом — насквозь всех вижу. — Анна подняла глаза на Валю, чуть прищурилась.
— Ой, не шути так, аж мурашки по коже.
— Дураков пугать люблю. А ты умная.
— Только породы другой. Ты, Анька, — героиня, а я субретка. Ну и отлично. Героиням всегда труднее приходится. Их непременно в финале душат или режут… Как тебе этот крепдешин? — Валя любовалась отрезом легкой материи, набрасывая его то так, то этак — Настоящий Китай — красотища! Представляешь меня на танцевальном вечере в обновке?
— Не представляю. Я не танцую и обучаться не собираюсь. Танцы не посещаю. Кривлянье, смешное кокетство. И вид у всех — просто идиотский!
…Странное для юной девушки высказывание, но Анна в самом деле пренебрегала танцами и всеми молодежными увеселениями, связанными с этой забавой. «Кривлянье» — верно. Кто может представить Ахматову на танцполе? Разве что в королевском менуэте. А иное… Она точно знала: это не ее стихия, не ее стиль. Статуи не танцуют. А главное — легкости, задорного куража, необходимого в танце, у нее днем с огнем не отыщешь. Как и слезливой сентиментальности. «Гордость, обособленность, чужеродность, отдельность» — вот наиболее подходящие к ее статичной грации определения.
— Ладно, к чертям танцы. На твою свадьбу с Николаем сошью платье такое фасонистое! Впереди все закрытое, коротенькое, а сзади непременно фалды пущу!
— Что ты мелешь, Валька? Ведь знаешь, в кого я влюблена. И это, между прочим, на всю жизнь. Умру от безответного чувства во цвете лет. — Анна вздохнула, а в брошенных на колени длинных руках с точеными кистями было столько скорбной выразительности, что Валя растрогалась, шмыгнула носом. Но тут же перешла в наступление:
